Павел Симонов - Темперамент. Характер. Личность

Нам смешно, когда Городничий и его окружение тратят столько сил, чтобы завоевать расположение заезжего ничтожества. Когда Моська лает на Слона, чтобы прослыть грозной забиякой (что есть пустая трата сил). Когда Лягушка стремится сравняться с Волом. Когда мы собрались бороться со злоумышленником, а им оказалось наше собственное пальто. Демагог, разглагольствующий о высоких материях, до которых ему нет дела, вызывает возмущение. Вместе с тем он смешон, потому что старается впустую: ведь мы ему все равно не поверим.

Зряшное, избыточное расходование сил вызывает очень разное отношение в зависимости от того, какие сопутствующие потребности актуализируются в этот момент. Эгоистическая потребность самовозвеличивания сделает смех злорадным. Потребность прийти на помощь обернется доброй шуткой в адрес незадачливого приятеля. Потребность в справедливости наполнит смех разящим сарказмом.

Органическая связь юмора с потребностью экономии сил обнаруживается уже при анализе физиологического механизма смеха. Ведь смех — это звук человеческого голоса, прерываемый серией коротких судорожных выдохов. В то время как физическое напряжение сопровождается задержкой дыхания в фазе глубокого вдоха, выдох означает разрядку, снятие напряжения, чувство облегчения. Смеющийся человек слабеет. «Не смеши меня, а то я уроню», — говорим мы приятелю, с которым решили перенести тяжелый предмет. Иными словами, смех — это роскошь, которая позволительна при избытке сил или в момент, когда необходимость мобилизации сил уже миновала. Поскольку прогресс цивилизации означает непрерывное совершенствование средств удовлетворения разнообразных потребностей человека, старые способы и средства кажутся недопустимо расточительными, бессмысленно громоздкими и нелепыми. В результате история движется так, чтобы человечество весело расставалось со своим прошлым [116] См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 418. .

Поскольку потребность экономии сил универсальна и присуща всем без исключения людям, эмоциональная реакция при ее удовлетворении сама по себе не несет информации об индивидуальности данного человека. Индивидуальная окраска смеха определяется потребностью, дополнительной к потребности экономии сил. Именно она делает смех веселым, злобным, искренним, умным, глупым, именно она превращает смех в «самую верную пробу души». Распознать эту вторую потребность (или комплекс потребностей, сопутствующих избытку сэкономленных сил) чрезвычайно трудно. Даже для талантливого художника описание всех оттенков смеха — нелегкая задача, требующая тончайшей художнической интуиции.

«Глаза ее заблестели, как у ребенка, которому принесли подарок, и она вдруг рассмеялась гортанным звенящим смехом. Так смеются женщины от счастья. Они никогда не смеются так из вежливости или над шуткой. Женщина смеется так всего несколько раз в жизни. Она смеется так только тогда, когда что-то затронет самые глубины ее души, и счастье, выплеснувшееся наружу, так же естественно, как дыхание, как первые нарциссы или горный ручей. Когда женщина так смеется, что-то происходит и с вами. И не важно, какое у нее лицо. Вы слышите этот смех и чувствуете, что постигли какую-то чистую и прекрасную истину. Чувствуете потому, что этот смех — откровение. Это — великая, не обращенная ни к кому искренность. Это — свежий цветок на побеге, отходящем от ствола всебытия, и имя женщины, ее адрес ни черта тут не значат. Вот почему такой смех нельзя подделать. Если бы женщина научилась подделывать этот смех, то... из-за нее передрался бы весь свет. Ибо единственное, чего, в сущности, хочет мужчина — это услышать такой вот смех» [117] Уоррен Р. Я. Вся королевская рать. — Новый мир, 1968, № 9, с. 76-77. .

Что нового вносит информационная теория эмоций в понимание природы смешного, чувства юмора, реакции смеха? Прежде всего, теория утверждает, что юмор нельзя свести к какому-либо одному все определяющему фактору, будь то агрессивность, чувство собственного достоинства, сострадание и т. п. Только сочетание минимум четырех условий способно привести к возникновению качества «смешного». Какие же это условия?

1. В информационном отношении вновь поступившая информация не просто повышает вероятность разгадки, понимания сложившейся ситуации, но отменяет, перечеркивает ранее сложившийся прогноз. Ярчайший пример тому — структурная схема любого анекдота, о которой мы писали в самом начале главы. Все усилия персонажей гоголевского «Ревизора» расположить к себе Хлестакова смешны потому, что ложен их прогноз об его особой миссии. Прагматическое рассогласование (вероятность достижения цели) здесь усугубляется рассогласованием семантическим, что делает это двойное рассогласование особенно «сильнодействующим».

2. Потребность, удовлетворяемая при реакции на смешное, не является устойчиво доминирующей потребностью субъекта. Не может быть смешным успех (или неудача) на пути к удовлетворению главенствующей потребности — материальной, социальной, идеальной и т. п. В сущности, смех есть всегда известное отвлечение от мотивационной доминанты, отход от нее, взгляд со стороны. Вот почему развитое чувство юмора свидетельствует о разнообразии и широте интересов (потребностей) личности, не ограничивающейся достижением только своей основной цели. Юмористическое отношение к происходящему есть результат склонности к созерцанию, ибо человеку, стремящемуся, к прагматически актуальным целям, как говорится, «не до смеха».

3. В чувстве юмора неизбежно присутствует потребность экономии сил. Смешно все избыточное, нерациональное, не соответствующее новым прогрессивным нормам удовлетворения потребностей. Именно поэтому человечество весело расставалось со своим прошлым (К. Маркс). Здесь юмор граничит с остроумием в более широком смысле, как нахождением наиболее простого и экономного решения трудной задачи — научной, производственной, бытовой. Но здесь же юмор граничит и с легкомыслием, с желанием упростить стоящие перед субъектом задачи без достаточных к тому оснований. Ведь потребность экономии сил, движущая изобретательством и совершенствованием навыков, может обернуться и ленью, отказом от достижения труднодоступных целей. Точно так же легкость остроумного решения подчас оказывается мнимой, поскольку субъект недооценил реальную сложность стоявшей перед ним задачи (легкомыслие).

4. Наконец, реакция на смешное связана с неосознаваемыми проявлениями деятельности мозга. Смех возникает стремительно и непроизвольно. Можно попытаться воспроизвести некоторые из его внешних моторных компонентов, но нельзя по своему желанию испытать приступ того внутреннего состояния, которое заставляет нас неудержимо рассмеяться. А как трудно бывает объяснить (следовательно, осознать), что именно и почему оказалось для нас смешным. По-видимому, существует смех, связанный с деятельностью подсознания. Это — примитивный, «утробный» смех, порожденный самодовольным ощущением своего превосходства за счет хорошо автоматизированных навыков и прочно усвоенных норм, в сопоставлении с которыми все новое и непривычное кажется достойным осмеяния. Но гораздо важнее и значительнее юмор как функция сверхсознания, прокладывающего путь в будущее, преодолевающего отжившие и исчерпавшие себя нормы [118] Симонов П. В. Познание неосознаваемого. — Наука и жизнь, 1980, № 1, с. 60—67. . Именно такой юмор связан с творчеством, с интуицией, с остроумием нетривиальных решений научных и художественных задач. «Науку делают люди веселые,— говорил академик П. А. Ребиндер. — Нытики и пессимисты, как правило, неудачники, ибо они неспособны к творчеству» [119] Знание — сила, 1970, № 8, с. 1. .