Марк Хаузер - Мораль и разум. Как природа создавала наше универсальное чувство добра и зла

Эксперименты психолога Вудворд, описанные в главе 4, представляют попытку ответить на эти конкретные вопросы. Младенцы наблюдали, как экспериментатор пристально рассматривал один из двух предметов на сцене, а затем брал либо этот предмет, либо другой. Вторая ситуация особенно интересовала детей. Они смотрели гораздо дольше, когда экспериментатор брал тот предмет, на который до этого не обращал никакого внимания. Точно так же вели себя и обезьяны игрунки [300] Использование направленности внимания как указателя целей (Santos & Hauser, 1999). .

Похоже, что мы разделяем принцип 2, по крайней мере, с одним видом животных. Последнее весьма существенно, потому что это принцип действия с далеко распространяющимися последствиями, в том числе и в сфере морали. Его моральное значение, например, может быть связано с нашей способностью обнаруживать весьма непривлекательные действия. Когда неумный родитель дразнит своего ребенка, предлагая игрушку, которую тот никак не может достать, мы воспринимаем это как нравственно неправильное действие, как моральное нарушение. Поступок родителя мы диагностируем как «порочный», потому что признаем, что получить игрушку — цель ребенка. Без способности к опознанию цели и действия, направляемого целью, мы не имели бы категории «нравственно порочного поддразнивания». Животные типа игрунков имеют некоторые из похожих психологических механизмов, даже если они не приписывают нравственного нарушения такому поведению, при котором одна обезьяна дразнит другую. Однако другие приматы (например, шимпанзе), очевидно, способны к подобной атрибуции, и ниже я представлю тому свидетельство.

В 1984 году, работая в Кении, я изучал обезьян верветок (зеленых мартышек). Однажды я заметил детеныша, которого, казалось, что-то раздражало на его левом бедре. Он настойчиво копался в этом месте. Мать детеныша находилась на некотором расстоянии от него. Внезапно этот младенец подскочил и бросился вперед. Зная о раздражении на его бедре, я предположил: что-то задело больное место, заставив его так реагировать. Мать младенца немедленно помчалась за ним, чтобы выяснить, что случилось. Но о чем думала эта мать-верветка? Может быть, она решила, будто что-то укололо ее младенца, заставив его так подскочить? Или она была озадачена его очевидной попыткой подпрыгнуть, возможно, чтобы преодолеть невидимый барьер? Может быть, она подумала, что ее ребенок вел себя на удивление нерационально? Принцип 3 касается именно этой проблемы.

Психологи Гергель и Ксибра обеспечили необходимую проверку этого принципа в экспериментах с участием детей, а возрастной психолог Клаудия Улле представила аналогичные данные, полученные в опытах с детенышами шимпанзе [301] Как шимпанзе выделяют цели? (Uller, 2004). .

Каждый шимпанзе по очереди сидел перед экраном телевизора и наблюдал, как маленький квадрат сначала перемещался по экрану вдоль барьера, иногда преодолевая его, а затем оказывался рядом с большим кругом. Этот сюжет повторялся многократно. Затем им показывали два новых сюжета уже без барьера. В первом сюжете квадрат продвигался немного вперед, затем, перемещаясь вверх и вниз, образовывал дугу и только после этого направлялся к кругу. Это было подражание первоначальной траектории движения (при наличии барьера), но с точки зрения наблюдателя — и взрослого, и младенца — такое движение казалось причудливым и иррациональным. Во втором сюжете квадрат направлялся сразу к кругу, демонстрируя совершенно рациональное действие.

Детеныши шимпанзе внимательнее и дольше смотрели на иррационально двигавшийся квадрат. Подразумевается, что они ожидали рационального действия от геометрической фигуры, сталкивавшейся с новой окружающей средой. Принцип 3, повидимому, связан с эволюционно наиболее древними основаниями психологии действия. Возможно, его биологическая база определяется специфическими компонентами ДНК приматов.

В некоторых районах Африки, когда шимпанзе вступают в контакт для груминга, животное, инициирующее взаимодействие, в качестве сигнала поднимает руку [302] Груминг — уход за телом, в том числе процедура взаимного «обыскивания», принятая у некоторых животных, включая приматов. . Партнер, если заинтересован в груминге, отвечает тем же, затем оба сцепляют руки в замок, образуя так называемое рукопожатие груминга. В этом случае в ответ на поднятую руку инициатора контакта поднимается рука партнера, образно говоря, поведение инициатора, отражаясь как в зеркале, вызывает условный ответ. Таким образом, устанавливается социальное взаимодействие. Это основной аспект принципа 4.

Груминг — одна из форм сотрудничества, наблюдаемого у животных в широком диапазоне видов. Встречи, сопровождающиеся грумингом, могут происходить последовательно, с большими или маленькими промежутками, или в одно и то же время. Другие формы кооперации представляют похожие взаимные услуги, включая уход за детенышем, сигналы тревоги и дележ пищи. Чтобы поддерживать эти совместные действия, животные должны иметь некоторое представление о социальной обусловленности. Они должны обладать способностями, близкими принципу 4. Для этого утверждения есть основания, несмотря на то что никаких экспериментальных исследований, результаты которых свидетельствовали бы в его пользу, до сих пор проведено не было.

Источник социальной обусловленности для некоторых животных связан с совместными играми, особенно с теми, в которых участвуют двое животных, действующих вместе для достижения некоторой общей цели. Не меньшее значение в этом плане имеют игры, предполагающие некоторую форму взаимности. В игре с обезьянами игрунками, ориентированной на разные стратегии взаимности, экспериментатор обучил одно животное придерживаться односторонней стратегии альтруиста, отдавая лакомство своему оппоненту при любой возможности. Второе животное экспериментатор обучил односторонней стратегии отступника-эгоиста: никогда не давать лакомства своему противнику. Идея эксперимента проста. Оба тренированных животных поочередно вступали в контакт с обезьянами, которые не были обучены специальным стратегиям «пищевого» поведения, но при этом были обеспечены питанием. Если социальная обусловленность действует, то ее результаты должны были различаться, когда нетренированная обезьяна предлагала пищу обученным противникам. Действительно, лакомство возвращалось к ней от альтруиста, но не от эгоиста. В конечном счете, все нетренированные животные охотно сотрудничали с альтруистом, который их мило угощал, и игнорировали эгоиста. Эти наблюдения вместе с другими экспериментами свидетельствуют: социальная обусловленность может играть центральную роль и в стабилизации, и в нарушении социальных отношений у животных [303] De Waal, 1989а, 2000а; de Waal & Berger, 2000; Hauser et al., 2003; Milinski, 1981; Stephens et al., 2002. .