Марк Хаузер - Мораль и разум. Как природа создавала наше универсальное чувство добра и зла

Наблюдатель не только не получает никаких денежно-кредитных возмещений от наказания лиц, ведающих распределением, но и фактически уходит с меньшей суммой денег, чем тот, кто играет, применяя стратегию «подставь другую щеку». Эти результаты также предполагают, что наложенный штраф пропорционален несправедливости: по мере того как возрастает несправедливость, увеличивается наказание. Неясным в этой игре остается одно: почему лицо, ведающее распределением, не дает больше реципиенту, зная, что наблюдатель может наказать. Тот факт, что много лиц, ведающих распределением, не предоставляют ничего или суммы существенно меньше, чем пятьдесят символов, предполагает, что, в отличие от реципиентов, они не думают о наказании наблюдателей. Однако когда эти игры повторяются, лица, ведающие распределением, обеспечивают все более и более увеличивающиеся суммы, поскольку они начинают понимать, что за предложением ниже обычного уровня может последовать наказание.

В играх с заключением сделок люди следят за наказанием и используют психологические рычаги (которые наказание может задействовать), чтобы изменить свою стратегию. Результаты теоретического анализа и построения моделей эволюции кооперирующихся сообществ людей согласуются с данными, полученными при анализе игр с заключением сделок, и позволяют сформулировать дополнительные выводы. Как только размер группы превысит типичный для группы охотников/собирателей — приблизительно 150 человек, — наказания становятся необходимы в той или другой форме, чтобы сохранить устойчивую кооперацию [107] Теоретические модели наказания см.: Bowles & Gintis, 2003; Boyd, Gintis, Bowles & Richerson, 2003. .

До какой степени экспериментальные и теоретические результаты представляют динамику кооперации в сообществах, которые в настоящее время живут без официально принятых законов принуждения? Бесчисленные этнографические исследования со всей очевидностью показывают, что наказание через позор, остракизм, роль козла отпущения и прямое насилие существенно для того, чтобы поддержать эгалитаризм и приверженность социальным нормам в обществах мелкого масштаба. Например, приписывание роли козла отпущения среди индейцев Навахо приобретает форму триггера, запускающего страх и стыд у того, кого считают нарушителем нормы, тогда как среди эскимосов ощущение себя козлом отпущения создает вину и опасение, что вмешается обладатель сверхъестественной власти, например ведьма [108] Контроль через объявление «козлом отпущения» см.: Russell, 1965. . При этом, однако, имеется только небольшое число исследований того, как часто эти стратегии применяются и насколько они эффективны.

Около двухсот бесед были проведены антропологом Полли Висснер с бушменами Ботсваны из племени Джу Хоанси, чтобы исследовать, являются ли способы наказания у них столь же эффективными и стратегическими, как предсказывает тезис сильной взаимности. Эти разговоры позволили лучше понять специфику наказания у бушменов, поскольку они не используют колдовство или социально допускаемые поединки и редко участвуют в насилии. В таких обществах охотников/собирателей, как у бушменов, когда обвинения слишком серьезны и очевидны, наказание влечет за собой неизбежные затраты, включая потерю потенциального союзника, собирателя или опекуна для детей, разъединение связей, подстрекательство к насилию и ущерб для личной репутации. В беседах индивидуумы приблизительно в восемь раз чаще высказывали в адрес других критические замечания, чем замечания хвалебные. В эгалитарном обществе типа общества бушменов восхваление другого немедленно создает неравенство. Открытое признание того, что кто-то был достаточно добр, привлекало внимание к этому человеку, служило доказательством его приверженности общему делу. Признание комплимента эквивалентно хвастовству, действию, которое может вызвать новое наказание.

Бушмены-мужчины, главным образом, критиковали других мужчин, прежде всего по поводу политики, использования земли и антиобщественного поведения. Женщины, напротив, критиковали и мужчин, и женщин, открыто упоминая ревность как мотивирующую силу, обижались на мелочную скаредность в отношении некоторого имущества (цепочки, одежда), а также на отказ делиться, поддержать родственные обязательства и осуждали сексуально несоответствующее поведение. И мужчины, и женщины поддерживали обязательства в пределах пар посредством индивидуального принуждения, только изредка выводя конфликты на уровень группового решения; этот способ решения проблем эффективно уменьшает цену наказания и шансы на неудачу. Такой образец совместим с экспериментальными данными по экономике, подразумевающими, что те индивидуумы, которые непосредственно страдают от нарушения нормы, также больше всего стремятся нести ответственность за наказание. Оба пола выделяли именно мужчин как наиболее вероятный адресат наказания. Это можно объяснить тем, что мужчины гораздо чаще, чем женщины, хвастаются своими способностями к охоте. Обладая доминирующей ролью в совместном использовании продовольствия, мужчины чаще бывают несправедливы, за что и подвергаются критике. Хотя бушмены, подобно другим сообществам охотников/собирателей, являются высоко эгалитарной группой, существуют тонкие различия в воспринимаемом статусе, которые отражаются в субъективных оценках индивидуумов. Некоторые мужчины и женщины воспринимаются как сильные, другие как слабые. Сильных наказывают, прибегая к насмешке, пантомимическому передразниванию или критике. Кроме того, обычно они сами обнаруживают готовность посмеяться над собой, что только укрепляет их репутацию и поддерживает эгалитарный характер общества. Независимо от вида нарушений особенностью наказания у бушменов Джу Хоанси является то, что насилие используется очень редко. Из полной выборки нарушений нормы только 2% привели к насилию.

Исследование сообщества бушменов, проведенное Висснер, согласуется с более описательными характеристиками других сообществ охотников/собирателей. В целом индивидуумы кооперируются на основе предписанных обязательств. Наказание — важная сила, предназначенная возместить неустойчивость, которая может возникнуть, когда кто-то хвастается, сплетничает, препирается или изменяет своему слову. Но когда механизмы, лежащие в основе наказания, тщательно исследуются, достаточных доказательств, что бушмены должны заплатить, чтобы наказать, не появляется. Как заключает Висснер, «с несколькими известными исключениями цель [наказания] у бушменов состоит в том, чтобы вернуть правонарушителей в строй, используя искусное наказание, не теряя знакомых и ценных членов группы. Хотя наказание является частым и потенциально дорогостоящим, есть небольшие основания считать, что эти затраты были рождены альтруистическим поведением. Предпочтительнее сказать, что бушмены разработали систему культурных механизмов, которые позволяют обеспечить соответствие нормам... по невысокой цене».