Робин Уотерфилд - ГИПНОЗ. Скрытые глубины: История открытия и применения

Труд под названием «О правлении солнца и луны» («De imperio solis ас lunae», 1704) принадлежал перу Ричарда Мида, английского врача, вращавшегося в высших кругах общества. Он даже был личным медиком королевы Анны и Исаака Ньютона. Сорок восемь страниц диссертации Месмера напичканы физикой и содержат основные положения ньютоновской теории гравитации и приливов, за которыми вкратце следует представление Мида (без ссылки на настоящего автора) о приложении данной теории к человеческому телу. Мид постулировал, что в человеческом теле существует «нервный флюид», на который действует гравитационное притяжение Солнца и Луны. Месмер придумал универсальный гравитационный флюид (наподобие некой жидкости) и отвел ему роль среды, заполняющей пространство между небесными телами, поскольку они не могут влиять друг на друга в вакууме. Именно с его помощью планеты и действуют на людей, впрочем, как и на все остальное. Месмер приспособил ньютоновскую теорию приливов к человеческому организму задолго до того, как заявил, что может вызывать те же самые приливы при помощи магнетизма.

На протяжении всей жизни Месмеру нравилось считать себя оригинальным мыслителем, непризнанным гением и хотелось, чтобы другие смотрели на него так же. В действительности же его диссертация была неоригинальной, а его теории в то время никого не могли удивить. Но как бы там ни было, вооружившись ученой степенью медицинской школы, столь же престижной, как и любая другая европейская школа подобного профиля, Месмер начал практику в Вене, которая тогда соревновалась с Парижем за звание столицы культурной жизни Европы. Очень скоро ему удалось войти в высшие слои общества, главным образом благодаря удачной женитьбе (10 января 1768 года) на состоятельной вдове Анне Марии фон Пош, чей первый муж был правительственным чиновником. Блестящая свадьба проходила в соборе св. Стефана постройки четырнадцатого века, и вел ее архиепископ Вены кардинал Мигацци. Но брак нельзя было назвать счастливым. Месмер считал свою жену глупой и скучной, однако эти отрицательные стороны, по-видимому, вполне компенсировались ее положительными качествами: она дала ему деньги и респектабельность. У нее уже имелся сын-подросток, Франц, а своих детей у Месмера никогда не было.

Отец Марии отдал им большой дом с видом на Пратер (парк в Вене), в самом престижном районе Вены — на Ландштрассе, 261. Там чета вела великосветскую жизнь. К дому примыкал достаточно большой сад с аллеями, статуями, бельведером и прочим. Месмер добавил к этому лаборатории и маленький концертный зал. Он любил музыку, профессионально играл на клавикордах, виолончели и еще на загадочной глас-гармонике, инструменте, состоящем из серии стеклянных чаш различной величины (принцип игры на нем напоминает игру на стаканах с разным уровнем воды). Изобретение глас-гармоники приписывают американскому ученому и государственному деятелю Бенджамину Франклину, однако это не единственная точка, где суждено было пересечься путям двух великих мужей.

Месмер не только музицировал сам, но и сделался своего рода покровителем искусств. Он быстро подружился с Христофом Виллибальдом фон Глюком и Иосифом Гайдном, но наибольшую известность принесла ему дружба с Леопольдом Моцартом, который приехал в Вену в 1768 году продемонстрировать талант двенадцатилетнего Вольфанга Амадея. Леопольд Моцарт и Месмер тесно сблизились и встречались каждый раз, когда Моцарты появлялись в городе. Письмо Моцарта к жене в Зальцбург, датируемое 1773 годом, дает прекрасное представление об их отношениях: «Я не отправил письмо с последней почтой потому, что у нашего друга Месмера в доме был большой музыкальный прием… Хозяин в совершенстве владеет игрой на глас-гармонике мисс Дэвис. Он единственный человек в Вене, который научился на ней играть, и инструмент у него куда красивее того, что принадлежит самой мисс Дэвис. Вольфанг на нем тоже играл». Инструмент этот был известен под названием «глас-гармоника мисс Дэвис», так как англичанка Мэриен Дэвис прославилась своей игрой на нем. На концертах с ней обычно выступала ее сестра Сесилия — певица.

В сентябре 1768 года, вскоре после того, как мальчик-вундеркинд прибыл в город, Леопольд потерпел серьезную неудачу, попытавшись поставить оперу своего сына на большой сцене. Тогда Месмер любезно предложил им свой маленький театр в саду, который впоследствии вошел в историю как место первого исполнения оперы Моцарта. Юный гений сочинил «Бастьена и Бастьену» специально для этого случая. Однако впоследствии он не вернул Месмеру свой долг. В его произведениях мы находим лишь одну небольшую пародию на теорию Месмера. В конце первого акта оперы «Так поступают все» Феррандо и Гульельмо притворяются, будто отравились ядом, дабы проверить искренность чувств Дорабеллы и Фьордилиджи. Служанка Деспина, посвященная в их замысел (юноши устраивают все это, чтобы выиграть пари с доном Альфонсо, который не верит в постоянство девушек), переодевается врачом и приносит громадный магнит, при помощи которого возвращает молодых людей к жизни. Несмотря на кажущиеся похвальными слова: «Этот магнит даст передышку страждущему. Когда-то им пользовался сам Месмер, родившийся среди зеленых полей Германии и снискавший себе великую славу во Франции», — вся сцена задумана как комическое действие. В зависимости от того, как этот магнит был оформлен и какие движения выполнял «целитель», комизм сцены мог дойти до непристойности. Опера датируется 1790 годом, когда Месмер и его теории стали особенно непопулярными. И хотя либретто, как обычно, писал Лоренцо да Понте, а не сам Моцарт, все выглядело так, будто Моцарт потакал ожиданиям и капризам публики, намеренно позволив своему либреттисту высмеивать магнетизм.

Коль скоро у нас не имеется других данных, можно предположить, что Месмер в то время пользовался обычными средствами среднестатистического врача: пиявками, кровопусканием, компрессами, слабительным, успокоительным и тому подобным. Ему уже было под сорок — высокий, статный, широкоплечий мужчина с несколько грубоватыми чертами лица. Импозантная внешность, хорошие манеры и врачебный такт целиком и полностью устраивали его богатых клиентов, казалось, он обуздал свое сильное Эго и горячий темперамент. Однако в ранние 1770-е годы до него доходят сведения, что королевский астроном австрийского двора, отец Максимилиан Хелл, изучает целительные свойства магнитов. Этому во многом способствовало открытие Джона Кэнтона в 1750 году: он обнаружил свойство намагничивания железа или стали посредством трения и получения таким образом искусственных магнитов. Неожиданно магниты стали доступны широкой публике, их можно было теперь не добывать из земли, а изготавливать, причем форма и размеры зависели исключительно от желания заказчика.