Робин Уотерфилд - ГИПНОЗ. Скрытые глубины: История открытия и применения

Двойственность сознания и необходимость контакта — не единственные феномены магнетического сна, открытые де Пюисегюром при работе с Расом. Однажды, будучи магнетизированным, Виктор отдал маркизу на сохранение один документ, а на следующий день, находясь в своем обычном состоянии, потратил кучу времени на поиски этой бумаги и был чрезвычайно обеспокоен ее отсутствием. Таким образом, де Пюисегюр открыл гипнотическую амнезию и «память состояния». Он также обнаружил, что Виктор мог вспомнить кажущиеся забытыми события, например, из своего детства — это гипермнезия, еще один типичный феномен гипноза. По его мнению, амнезия возникала благодаря тому, что магнетизированный субъект пользовался другим набором органов чувств, отличным от нормального набора, и в качестве доказательства своей гипотезы де Пюисегюр приводил паранормальное поведение Раса и других субъектов.

Первой из паранормальных способностей была обнаружена терапия ясновидением. Рас и прочие пациенты могли вполне точно определять собственные заболевания, ставить диагнозы другим людям, предписывать лечение и предсказывать течение болезни. Хотите верьте, хотите — нет, но отчеты выглядят весьма убедительно, если к тому же учесть полное отсутствие познаний этих людей в медицине.

Один молодой человек… позволил себя осмотреть. Ему было сказано, что он страдает желудком и что у него непроходимость кишечника, возникшая в результате болезни, которую он перенес несколько лет назад. Все это правильно, сказал он, но, не удовлетворившись данным диагнозом, тут же направился к другому «доктору», сидевшему в двадцати футах от первого. Тот сказал ему то же самое. Степень удивления молодого человека невозможно описать словами. Достаточно сказать, что я никогда не видел никого в таком состоянии, ведь парень пришел сюда, по всей видимости, ради забавы, а не для проверки своего организма.

Еще де Пюисегюр отмечал способность субъектов к телепатической связи с магнетизером. Так, стоило маркизу только пожелать, чтобы Виктор уснул, и Виктор тут же засыпал, хотя хозяин не произносил ни слова. В действительности, кое-что из приписанного де Пюисегюром к разряду телепатии, легче объясняется по-другому. Например, однажды маркиз рассеянно напевал про себя песенку, и вдруг, к его величайшему удивлению, Рас запел ее вслух. Вероятно, это произошло вследствие гиперестезии: де Пюисегюр, наверняка, чуть-чуть шевелил губами, а повышенная чувствительность помогла Расу уловить и распознать слова песни. В любом случае, де Пюисегюр, собственно, никогда не упоминал телепатию — я применил данный термин для обозначения обнаруженного им феномена. Он же полагал, что от магнетизера к субъекту передается магнетический флюид, несущий волю и мысли.

Нетрудно себе представить, что когда в 1784 году де Пюисегюр опубликовал результаты своих экспериментов с Расом, он и его учитель Месмер приобрели во Франции огромную славу. Подражание — самая искренняя форма лести; другие помещики Франции начали магнетизировать деревья, как де Пюисегюр, чтобы сделать своих работников здоровыми и счастливыми. Через некоторое время и паранормальные, и сверхъестественные феномены, о которых писал де Пюисегюр, были воспроизведены по всей стране. В некоторых случаях магнетизерам удалось продвинуться еще дальше: помимо диагностики с помощью ясновидения субъекты могли, как сообщалось, описывать детали давнишних событий, и иногда, в ходе так называемого «блуждающего ясновидения», они чувствовали, как отделяются от собственного тела и затем посещают другие места.

Сначала де Пюисегюр просто верил в животный магнетизм и существование месмеровского магнетического флюида, однако это продолжалось недолго. Курс лекций Общества Универсальной Гармонии не удовлетворил его, в конце он чувствовал себя таким же невеждой, как и в начале. В 1785 году при основании отделения Общества в Страсбурге (где размещался его полк) маркиз объявил, что истинный принцип успешного магнетизма заключен в следующем девизе: «Хотеть и верить». Вот все, что нужно оператору для эффективной работы. Может быть, магнетический флюид и существует, а может быть, — и нет, для практических целей это не имеет ни малейшего значения. Даже если флюид и существует, все равно нужна воля оператора, чтобы передавать его: посредством рук магнетизера он переходит к пациенту. Добрая воля производит хороший эффект, злая — плохой; оператору же необходима только уверенность в своих возможностях, она и позволяет ему найти в себе источник целительной силы. Несмотря на уважение к Месмеру, он исповедовал, скорее, агностицизм: «Я больше не уверен в существовании магнетического, электрического, светового и пр. флюидов. Я точно знаю лишь одно: успех магнетизации не зависит от наличия в природе хотя бы одного из этих флюидов и ваших знаний о нем». Однако целиком его суждения не публиковались до начала девятнадцатого столетия, и до тех пор современники считали де Пюисегюра материалистом.

В соответствии со своими новыми взглядами он отказался от бакета и тому подобных аксессуаров, механические средства передачи магнетического флюида больше ему не требовались. Предоставив главную роль воле, де Пюисегюр оказался на антиматериалистической позиции, прямо противоположной взглядам Месмера. И в этом не было ничего необычного. Разумеется, встречались и месмеристы-традиционалисты, да и сам де Пюисегюр положил начало весьма ортодоксальному учению, но, читая месмеристскую литературу конца восемнадцатого — начала девятнадцатого столетий, порой только удивляешься, насколько смело авторы пользовались всякий раз новыми названиями флюидов или давали собственные объяснения одному и тому же феномену.

Известно, что де Пюисегюр возил Виктора Раса в Париж для демонстрации Месмеру, однако сомнамбулизм Раса не произвел на Месмера никакого впечатления. Я бы многое отдал, чтобы присутствовать на той их встрече, хотя бы и в виде мухи, сидящей где-нибудь на стене, ведь именно в этой критической точке начался закат звезды Месмера и восход солнца де Пюисегюра. Скорее всего, де Пюисегюр был предельно вежлив, оставлял крамольные мысли при себе и старался мягко заинтересовать Месмера необычными способностями Виктора, проявляющимися во время транса. А Месмер тем временем, должно быть, упрямо настаивал на реальности магнетического флюида и отрицал действенность голой воли. Некоторые из его собственных пациентов тоже впадали в транс, но он всегда считал это помехой или задержкой целительного процесса, четко маркированного кризисом и конвульсиями. Состояние транса, по мнению Месмера, могло даже свидетельствовать о наличии серьезной душевной болезни. Де Пюисегюр, наоборот, полагал, что конвульсии не только бесполезны, в терапевтическом смысле, но, скорее, вредны, а процесс лечения требует гораздо большей осторожности и заботы, чем Месмер уделяет своим клиентам. Гениальность де Пюисегюра проявилась как раз в том, что он придал самостоятельное значение состоянию транса, а не отнес его к побочным эффектам месмерического кризиса. Если бы не он, то кто-нибудь другой, рано или поздно, все равно заметил бы это, но в любом случае современная психотерапия берет начало именно отсюда: Шарко и Бернгейм, Жане и Фрейд, все они — внуки де Пюисегюра, а их общий предок — Месмер.