Фрейд Зигмунд - Очерки об истерии

Гудок локомотива, привезшего долгожданного врача, прервал суматоху в доме. Когда на следующий день пациентка потянулась, чтобы достать из кустов обруч, случайно попавший туда во время игры, то наклонившаяся ветка опять спровоцировала у пациентки галлюцинацию змей, и тотчас правая рука вытянулась и одеревенела. Такое стало теперь повторяться постоянно как только находился более или менее подходящий объект для провоцирования появления галлюцинаций – достаточно было лишь отдалённого сходства со змеёй. Но подобно контрактуре, возникали они лишь в короткие периоды абсансов, которые становились всё более частыми после той злополучной ночи. (Постоянной эта контрактура стала только в декабре, когда полностью обессилевшая пациентка не могла больше покидать постель) По какой-то причине к контрактуре руки присоединилась контрактура правой ноги. Упоминания о причине я не нахожу в своих записях, а все события, относящееся к новому симптому, я запамятовал,

Теперь у пациентки появилась склонность аутогипнотически впадать в абсансы. В следующий (за ночью ожидания хирурга) день пациентка настолько погрузилась в себя, что уже не слышала того, как в комнате появился врач. Неослабевающее тревожное состояние пациентки создавало помехи для приёма пищи, а дополнительно у Анны О. постепенно начало формироваться чувство отвращения. Все конкретные истеричные симптомы обычно возникали у неё на фоне переживания сильных эмоций. Так и осталось не совсем ясно, появлялись ли они только в состоянии коротких абсансов. Скорее всего так оно и было, так как в своём нормальном состоянии пациентка ничего не знала о существовании у себя столь сильных аффектов.

И лишь небольшое количество симптомов, по-видимому, возникло не в момент абсанса, а в бодрствующем состояние, на пике переживаемого ею аффекта, чтобы затем позже появляться в схожих ситуациях. Так большинство зрительных расстройств объяснялось отдельными более (или) менее ясно понятными причинами, например когда пациентка сидела у постели больного с глазами полными слёз, тот попросил её сказать который час; из-за слёз девушка видела всё расплывчато, она предпринимала отчаянные попытки получше рассмотреть циферблат, подносила часы вплотную к своим глазам, вот именно тогда и показался ей циферблат ужасно огромным (макропсия и конвергентный страбизм); девушка делала просто неимоверные усилия, чтобы скрыть от больного слёзы.

Одна из ссор, когда пациентке удалось сдержаться, чтобы не ответить обидным словом, вызвала у неё голосовые судороги, которые стали повторяться в любой схожей ситуации.

Речь у неё могла пропадать:

а) из-за страха (такое стало появляться после пережитой ночной галлюцинации)

b) после той ссоры, когда она удержалась, чтобы не ответить на оскорбление (активное подавление)

c) после того, как она была однажды несправедливо обругана

d) во всех аналогичных ситуациях (обида).

Нервный кашель появился в первый раз тогда, когда во время дежурства у постели больного отца из соседнего дома доносилась танцевальная музыка и естественное желание оказаться там, вызвало у пациентки сильные самообвинения. С тех пор во всё время своей болезни пациентка реагировала на любую по-настоящему ритмичную музыку нервным туссисом.

Я не слишком расстроен тем, что некоторые из моих записей из-за недостаточной полноты сведений не позволяют прийти к выводу о том, что весь этот случай заболевания истерий можно полностью свести к реакциям на обстоятельства, в которых впервые возникал каждый из симптомов. Почти везде пациентке удавалось обнаружить первичный повод, приводивший к появлению симптома, за исключением того эпизода, о котором уже упомянуто выше. И каждый симптом после рассказа об обстоятельствах его возникновения бесследно исчезал.

Вот таким образом и было покончено с заболеванием пациентки. Больная сама решила, что в годовщину вынужденного переезда на дачу она должна справиться со своим недугом. Поэтому начиная с самого начала июня Анна О. предавалась «talking cure» с огромной, всепоглощающей энергией. В последний день лечения с моей помощью пациентка вспомнила о том, что свою комнату она обустроила так, как выглядела комната, где лежал больной отец. Пациентка заново со всей яркостью пережила описанную выше галлюцинацию, столь сильно ужасавшую её и бывшую корнем всего заболевания, под её воздействием Анна О. могла думать и молиться только по-английски. И сразу же после этого заговорила на немецком языке, став полностью свободной от бесчисленных конкретных симптомов, в таком обилии демонстрируемых ею ранее. На какое-то время Анна О. оставила Вену ради путешествий, но прошло довольно много времени пока ей удалось полностью восстановить психическое равновесие. И с тех пор она наслаждается абсолютным здоровьем.

Несмотря на то, что я опустил многие не лишённые интереса подробности, история болезни Анны О. оказалась намного обширнее, чем казалось бы этого заслуживает, столь необычный случай истерии. Не было иного способа ясно изложить этот клинический случай как войти в детали истории болезни, без которых теряется всё своеобразие описываемого заболевания, именно это и может извинить меня в глазах читателей за то, что я так долго злоупотреблял их вниманием. Ведь и яйца иглокожих не потому имеют столь большое значение для эмбриологических исследований, что морской ёж является на редкость интересным животным, а потому, что его протоплазма достаточно прозрачна для того, чтобы обнаружить в ней многие физиологические процессы и перенести потом соответствующие выводы на яйца, имеющие мутную плазму.

Интерес представленного здесь случая истерии лежит прежде всего в его понятности и в объяснимости патогенеза заболевания.

В качестве предрасполагающих к истерии факторов мы можем отметить у ещё полностью здоровой девушки два психических качества:

- монотонную жизнь в семье родителей, когда у пациентки отсутствовала возможность заняться активной духовной деятельностью, оставался нерастраченным огромный избыток психической энергии, которой только что и оставалось как уйти в непрерывное фантазирование и

- склонность к снам наяву («частный театр»), приводящая к необходимых предпосылкам для формирования диссоциированных (множественных) личностей. Однако и это ещё может оставаться в границах нормы; спонтанно проявляющиеся мечтания или медитация сами по себе ни коим образом не приводят к патологическому расколу сознания, так как подобные расстройства можно легко устранить например призывом собраться, восстанавливая этим единство сознания, да и амнезии здесь практически никогда не бывает.