Фрейд Зигмунд - Очерки об истерии

Итак, часто высказываемой фразе “гипноз является навязанной истерией” мы хотели бы противопоставить другую: фундаментом и условием появления истерии является существование особых гипноидных состояний. При всех имеющихся здесь различиях, в одном пункте гипноидные состояния имеют общее , причём не только между собой, но и с гипнозом. Появляющиеся и тут, и там психические представления отличаются очень большой интенсивностью, и не смотря на это их характеризует полное отсутствие каких-либо ассоциативных связей с остальным материалом, доступным для состояния сознания. А между самими собой гипноидные состояния образуют ассоциативные цепочки, фактическое содержание которых отличается различной степенью психической структурированности. В остальном же природа этих состояний и величина их отдалённости от остальных сознательных процессов варьирует подобно тому, как это обнаруживается в гипнозе, состояния которого простираются от легкой степени сонливости до сомнамбулизма, от безупречно точной работы памяти до полной амнезии.

Если такие гипноидные состояния существовали у больного ещё до появления заболевания, то они становились почвой, на которой аффект поселяет патогенное воспоминание со всеми своими соматическими эквивалентами в виде симптомов болезни. Такое легко обнаружить в случае истерии с наследственной предрасположенностью. Но наши наблюдения однозначно говорят о том, что тяжёлая психическая травма (также, как при травматическом неврозе), сопряжённая с большой борьбой больного, подавляющего эмоциональную разрядку (например, не реализующего появившееся у него сексуальное желание), может и у обычно здоровых людей вызвать расщепление определенных групп представлений; как раз это-то и является психическим механизмом истерии, вызванной травмирующими переживаниями. Между экстремальными полюсами обеих этих форм необходимо допустить существование целого ряда промежуточных звеньев, в рамках которого дополняя друг друга варьируют склонность к диссоциациям соответствующего индивида и величина аффекта, пережитого им при травме.

Ничего нового по поводу того, чем вызываются гипноидные состояния, предрасполагающие к психическому заболеванию, мы сказать не можем. Как мы и предполагали раньше, чаще всего они появляются, причём даже у здоровых людей, в столь частых «снах наяву», огромное количество поводов для которых даёт, например, увлечение женщин рукоделием. Вопрос о том, почему «патологические ассоциации», которые появляются в таких состояниях, отличаются очень большой стойкостью и оказывают намного более сильное влияние на соматические процессы, чем те, которое мы привыкли ожидать от наших сознательных психических представлений, вообще, совпадает с проблемой действенности гипнотической суггестии. Ничего нового сюда накопленный нами опыт не привнёс; но он позволяет прояснить противоречия, обнаруживаемые между фразой «истерия есть одна из форм проявления психоза» и тем обстоятельством, что среди истеричных личностей можно довольно часто встретить людей духовно просветлённых, с огромной силой воли, с самым твёрдым характером и необычайным, самокритичным рассудком. Проявление таких качеств характерно для бодрствующего сознания этих людей, в гипноидных же состояниях истеричные личности меняют их на противоположные, подобно тому как это делаем все мы во сне. Но если наш личный сновидческий психоз не сказывается на нашем бодрствующем сознании, то продукты гипноидного состояния в форме истеричных феноменов умудряются проникать в бодрствующую жизнь больных.

4.

Почти всё сказанное нами о хронических истеричных симптомах, мы можем отнести и к случаям истеричных припадков. Существует всем хорошо известное схематическое описание «большого» истеричного припадка, данное французским невропатологом Шарко15[ii], в соответствии с взглядами которого можно выделить четыре фазы развёрнутого припадка:

1. Эпилептоидная

2. Фаза повышенной двигательной активности

3. Галлюцинаторная фаза (attitudes passionelles)

4. Заключающая всё фаза истеричного делирия.

Все другие формы и проявления истеричного припадка, которые в действительности встречаются гораздо чаще, чем описанная развёрнутая grande attaque16[iii], Шарко систематизирует на основании укороченного или растянувшегося её протекания, полного исчезновения какой-либо фазы или, наоборот, её особого выделения.

Наши собственные теоретические изыскания относятся к третьей, галлюцинаторной фазе. Там где эта фаза легко обнаруживается, там прежде всего обращаешь внимание на воспроизведение в галлюцинаторной форме одного из значимого для истерика воспоминания, а именно, воспоминания о пережитой психической травме. Это характеризует так называемую травматическую истерию, а в обычной форме истерии в прошлом больного встречаешь целый ряд взаимосвязанных частичных травм. В конце концов, любой истеричный припадок воспроизводит пережитые в прошлом события, которые из-за их совпадения с другими маскирующими эпизодами со временем перестали вспоминаться.

Можно встретить и припадки, которые с виду полностью состоят из двигательного возбуждения, а галлюцинаторная фаза как бы полностью выпадает из цикла. Но если во время такого конвульсивного припадка, каталептического застывания или attaque de sommeil («вторжение сна», в переводе с французского) каким-либо образом всё же удастся наладить контакт с больным, а ещё лучше, если в гипнозе удастся воспроизвести истеричный припадок, то тогда можно будет обнаружить, что и в этом случае в основе припадка лежит воспоминание, связанное с психической травмой или целой их серии, особенно хорошо заметное в галлюцинаторной фазе. Маленькая девочка годами страдает от припадков, проявляющихся судорогами всего её тела, которые по ошибке можно довольно легко принять за эпилептические, что обычно и делали раньше врачи. С целью получения дифференциального диагноза девочка была загипнотизирована и у неё мгновенно возник припадок. На вопрос заданный ей: «Что ты сейчас видишь?», девочка отвечала: «Собаку, ко мне подбегает собака.». Действительно, позже обнаружилось, что первый припадок подобного рода появился у девочки после нападения на неё одичавшей собаки. А немного спустя полный успех терапии окончательно подтвердил вынесенное нами диагностическое заключение.

Служащий одного из учреждений заболел истерией из-за жестокого обращения с ним шефа. Истерические припадки его проявлялись тем, что он резко падал на землю, бушевал, доходя до неистового состояния, причём больного никак не удавалось заставить что-либо вспомнить о спровоцировавшей ситуации, а по его движениям в припадке мы тоже не могли догадаться, какой эпизод прошлого он воспроизводит перед нами. В гипнотическом сеансе удалось воспроизвести припадок и больной ответил, что он заново переживает ту отвратительную сцену, когда шеф оскорблял его прямо на улице, а под конец даже ударил тростью. Несколько дней спустя после проведённого гипнотического сеанса пациент появился снова, он жаловался на то, что припадок повторился снова. На этот раз в гипнозе удалось выявить более позднюю сцену, пережитую больным, которая собственно и послужила последним толчком для возникновения истерии. Это была сцена в зале суда, когда ему так и не удалось получить сатисфакцию за нанесённое ему оскорбление, и т. д.