Маршал Салинз - Экономика каменного века

Реципрокность, или реципрокация (от лат. reciproco — возвращаться назад, двигать взад и вперед) — термин, введенный Б. Малиновским и используемый преимущественно субстантивистами. Разные авторы вкладывают в этот термин не совсем одинаковые значения, но чаще всего понимают его как взаимный, имеющий институализированный характер и производимый по нормативно обусловленной процедуре обмен услугами и материальными ценностями между людьми, связанными комплексом прав и обязанностей. Ведущий представитель субстантивизма К. Поланьи считал реципрокацию наряду с редистрибуцией и рыночным обменом одной из трех основных форм экономической интеграции. М. Салинз выделял три формы реципрокации: генерализованную, при которой требование взаимности и эквивалентности даров и услуг реализуется лишь в конечном счете в течение длительного времени; сбалансированную, требующую эквивалентной отдачи при каждом даре и каждой услуге; и негативную, связанную со стремлением получить что-либо без отдачи (/О. И. Семенов. Реципрокация// Свод этнографических понятий и терминов. Социально-экономические отношения и социононормативная культура. М., 1986).

отношения между субъектами; какова бы ни была солидарность, реципрокность может только разделять и продлять существование экономически обособленных иден-тичностей — тех, кто состоит в отношениях обмена.

Льюис Генри Морган именовал жизненную схему домашней экономики «живнм коммунизмом». Выражение представляется удачным, так как организация домо/о зяйств являет собой высшую форму экономического обобществления: «от каждого по способностям, каждому по потребностям» — от трудоспособных взрослых то, что им надлежит производить и делать в соответствии с разделением труда, а взрослым -- то, в чем они нуждаются; но в то же время, и старикам, и детям, и нетрудоспособным, независимо от их вклада, — то, что им требуется. Это своего рода социологический осадок — группа, имеющая судьбу и интересы,отдельные от судьбы и интересов осталь­ного мира, и отдающая приоритет тем правам и чувствам, которые действуют внутри нее. Объединение замыкает домашний круг; окружность превращается в экономическую и социальную демаркационную линию. Социологи называют это «первичной группой», а люди «домом».

Анархия и дисперсия

Ломашний способ производства, если его рассматривать в пределах, которые он сам себе ставит, исключительно как структуру производства, — это вид анархии. ДСП не предполагает никаких социальных и материальных отношений между домохозяйствами помимо того, что они единообразны. Он предлагает обществу лишь конституированную дезорганизацию, сеть механически действующей солидарности, наложенную на россыпь раздробленных сегментов. Экономика общества разбита на тысячу крошечных существований, каждое из которых организовано так, чтобы продвигаться по жизни независимо от других, и каждое действует по незамысловатому принципу — заботиться о самом себе. Разделение труда? За пределами домохозяйства оно теряет качество органичности. Вместо того чтобы объединять общество в одно целое, жертвуя автономией производящих групп, разделение труда здесь, поскольку оно в основном является разделением труда по признаку пола, жертвует единством общества ради автономии производящих групп. Ни в организации доступа домохо-зяйств к производственным ресурсам, ни, опять-таки, в экономических приоритетах, заложенных в домашнем объединении, нет никакого стимула к более сложным формам разделения труда. Если посмотреть с политической точки зрения, ДСП — это своего рода естественное состояние. Ничто в пределах этой инфраструктуры производства не понуждает домохозяйства вступать в соглашения и отдавать часть собственной автономии. Поскольку домашняя экономика в конечном счете — это племенная экономика в миниатюре, постольку, с точки зрения политической, она подкрепляет такое состояние примитивного общества — общества без Суверена. В принципе каждый дом воспроизводит и все потребности, и все средства, которые требуются, чтобы удовлетворить эти потребности. Будучи, таким образом, разделено на

Авторы настоящего перевода транслитерируют термин reciprocity двумя способами в зависимости от контекста: реципрокность, когда характеризуются отношения между людьми, реципрокация — когда речь идет о процессах их деятельности.

многочисленные единицы, занятые сами собой, т. е. функционально не скоординированным, производство домашним способом обладает той самой организацией, которую имеют картофелины, сложенные в один мешок.

Вот что, в сущности, представляет собой структура производства в примитивном обществе. И, конечно, это не только на первый взгляд. На первый взгляд, примитивное общество — это лишь жалкое подобие первобытной «бессистемности». Повсюду мелкой анархичности домашних производственных групп противостоят более мощные силы и более крупные организации, институты социально-экономического характера, которые связывают один дом с другим и подчиняют все их общему интересу. Все же, эти крупные интегрирующие силы не встроены изначально в господствующие и непосредственные производственные отношения. Напротив, именно потому, что являются отрицанием домашней анархии, они отчасти ответственны за существование беспорядка, который должны были бы подавлять. И если в конце концов анархия оказывается скрытой от поверхностного обозрения, она, тем не менее, не является изжитой. Она продолжает вносить постоянную дезорганизацию, таясь на заднем плане, покуда домохозяйство остается ответственным за производство.

И здесь я призываю за видимыми фактами осознать постоянный факт. «На заднем плане» — дискретность власти и интересов, обусловливающая нечто большее — дисперсию людей. На заднем плане — естественное состояние.

Любопытно, что почти все философы, ощущавшие потребность вернуться к этому состоянию — при том, что это никому не удавалось, — видели в нем особую форму распределения населения. Почти .все подозревали какую-то центробежную тенденцию. Гоббс проецировал в прошлое этнографические сообщения о том, что жизнь человека была одинокой, бедной, гнусной, грубой и краткосрочной. Подчеркнем (на данный момент), одинокой. Это была жизнь отдельно. И то же представление о первоначальной изоляции упорно появляется снова и снова — от Г еродота до К. Бюхе-ра — в построениях тех, кто отваживался строить гипотезы о человеке в естественном состоянии. Руссо сделал несколько попыток, к нам в наибольшей мере относится Essai sur ['origins des langues . 58 В первоначальные времена единственным обществом была семья, единственными законами — законы природы, а единственным регулятором отношений между людьми — сила. Другими словами, это было нечто вроде домашнего способа производства. И для Руссо «варварская» эпоха была чем-то вроде золотого века