Франко Берарди - Новые герои. Массовые убийцы и самоубийцы

В психосфере реальность заменяется симуляцией.

Абстракция сегодня — это не абстракция карты, копии, зеркала или концепта. Симуляция — это уже не симуляция территории, референциального сущего, субстанции. Она — порождение моделей реального без оригинала и реальности: гиперреального. Территория больше не предшествует карте и не переживает ее. Отныне карта предшествует территории — процессия иллюзий, — именно она порождает территорию, и если вернуться к нашему фантастическому рассказу, то теперь клочья территории медленно тлели бы на пространстве карты. То здесь, то там остатки реального, а не карты, продолжали бы существовать в пустынях, которые перестали принадлежать Империи, а стали нашей пустыней. Пустыней самой реальности [9] См.: Baudrillard J . Selected Writings, p. 166. .

Маски, призраки, моделирование. Референциальная ценность признака стирается.

Жан Бодрийяр задумал общую семиотику моделирования, основанную на предположении о конце референциальности и в экономике, и в языке. Процесс дематериализации ценности — это часть общего процесса отчуждения, который является общей тенденцией капитализма. Теория стоимости Маркса основывается на концепции абстрактного труда: рабочее время является источником и мерой стоимости. Это означает, что, с точки зрения валоризации [10] Процесс по увеличению основного капитала. — Примеч. пер. , конкретная полезность трудовой деятельности не имеет значения. Что важно, так это абстрактное рабочее время, а не конкретное содержание продуктивной деятельности.

В сфере рынка вещи не рассматриваются в соответствии с их полезностью, но только с точки зрения их обмениваемости. Аналогичным образом в области языка слова меняются и оцениваются в соответствии с их перформативностью, то есть их прагматической эффективностью. Эффективность — вот относительно чего мы измеряем ценность в сфере коммуникации. Прагматика, в отличие от герменевтики, является методологией социальной коммуникации, особенно в эпоху всепроникающей массовой информации: при том, что информационные потоки проникают в любое пространство общественного дискурса и сознания людей, моделирование занимает центральное место в происхождении коллективной галлюцинации, которую мы называем «мир».

Знаки обмениваются на знаки, а не на реальные вещи.

В «Смерти и символическом обмене» ( Death and Symbolic Exchange ) Бодрийяр говорит об «эмансипации знаков». Освобождение знаков от ссылочной функции можно рассматривать как общую тенденцию позднего модерна. Эта тенденция преобладает не только в литературе и искусстве, но и в политике и экономике.

С такой точки зрения можно увидеть, что деньги стали не столько показателем стоимости, сколько фактором мобилизации.

Слово «мобилизация» изначально относится к военным сборам и активизации социального тела народа, когда родина вступает в войну против врага. С XIX века благодаря введению призыва на военную службу и современных систем транспорта война стала подразумевать всеобщую мобилизацию населения. Поздний капитализм трансформировал военную логику мобилизации в сферу экономики: работа, производство и обмен — все превращается в поле битвы, единственное правило на котором — конкуренция.

Вся наша неустойчивая жизнь подчиняется этому императиву — конкуренция.

Все наши коллективные энергии служат одной цели — войне против всех остальных, чтобы выжить. Мобилизация уступает исступлению и в конечном итоге может привести к панике, после чего следует депрессия.

Похожие эффекты подчинения, обнищания и эксплуатации происходят от применения всепроникающей системы долга. Долг функционирует как оружие против автономии общества, превращая деньги в средство шантажа. Молодые люди обязаны брать кредиты в банке, чтобы оплатить учебу, так как государственная система образования была уничтожена неолиберальным фанатизмом, а частные школы являются непомерно дорогими. По окончании университета они обязаны соглашаться на любые условия работы для того, чтобы погасить свои долги, страдая в полной мере от шантажа в этом процессе. Роль денег, которые изначально предполагались как мера стоимости, настолько изменилась в настоящее время, что они превратились в инструмент для полного подчинения. Задолженность стала чем-то вроде проклятия. В этом метафизическом долге деньги, язык и чувство вины — все переплелось. Задолженность — это вина и, как вина она вступает в область бессознательного, где деньги трансформируют одни объекты в другие.

Всего через несколько дней после массового убийства в Авроре я прочитал такие комментарии в блоге Half Sigma:

Есть тысячи людей, таких как Холмс. Когда я учился в колледже, я играл в WoW [World Of Warcraft], и я знал реальные истории жизни многих людей в моей гильдии. Многие из них были подобны Холмсу и использовали WoW как убежище от реальности.

Есть тысячи Холмсов в мире онлайн-игр, но большинство просто стали травоядными. Они получают какую-то дерьмовую работу, живут в хреновой квартире, едят дрянную еду. Но с Интернет-подключением весь мир принадлежит им. Видеоигры, порно и дешевые углеводы. Нет положения в реальной жизни? Получи его в игре. Посмешище в реальной жизни? Стань лидером гильдии и руководи людьми вокруг. Был сериал под названием «Гильдия», который описывал, на что похожа жизнь людей, которые прошли через это, и рассказанные истории вызывают лишь сострадание.

Как ни порочно это звучит, решение Холмса предпринять действие (пусть ошибочное, бессмысленное, трагическое), по крайней мере дает ему больше очков, чем большинству овощей, которых я знал и которые просто ждут смерти в WoW.

Пользователь «Конкистадор» пишет в комментарии: «Я знаю парня, который хочет покончить с собой, но единственная причина, по которой он не идет на это, он с нетерпением ждет следующего важного фильма, выхода комиксов или релиза видео игр. Я не шучу».

Карлхайнц Штокхаузен, приглашенный высказать свое мнение по шокирующим событиям предыдущего дня, заявил на пресс-конференция 12 сентября 2001 года:

Ну, то, что произошло там, конечно, — сейчас все вы должны настроить свои мозги — самое большое произведение искусства, которое когда-либо было создано. То, что было достигнуто одним актом — это то, о чем мы в музыке никогда не могли бы мечтать, то, что люди безумно, фанатично пытаются сделать на концерте. А потом умирают… И это величайшее произведение искусства, которое существует для всего космоса. Только представьте, что там произошло. Есть люди, которые так сконцентрированы в одном месте, а затем несколько тысяч человек выдавлены в Воскресение.