Брюс Перри - Мальчик, которого растили как собаку

Конечно, есть множество генетически обусловленных факторов. Темперамент, на который влияют наследственность и условия внутриутробного развития (сердечный ритм матери, питание, уровень гормонов и наркотики) — это одно. Как уже отмечалось, дети, у которых системы реакции на стресс от рождения лучше отрегулированы, изначально являются более легкими детьми, поэтому их родители не так сильно устают с ними, обращаются с ними ласково и не оставляют надолго одних.

Интеллект представляет собой другой очень важный фактор, который часто недооценивают. Высокий интеллект — это базово более быстрые информационные процессы: умному человеку требуется меньше повторений сходного опыта для создания ассоциаций. Данное свойство интеллекта в большой степени представляется генетически детерминированным. Если умные дети способны научаться с меньшим количеством повторений, это означает, что они могут, в сущности, обходиться меньшим. Гипотетически, например, если обычному ребенку требуется, чтобы его мама 800 раз пришла и накормила его, когда он голоден, прежде чем он усвоит, что мама обязательно придет и поможет удовлетворить его нужды, более умному ребенку хватит всего 400 повторений, чтобы создать эту связь.

Это не означает, что умным детям требуется меньше любви, просто возможно, что дети с более высоким интеллектом лучше справляются с лишениями. Поскольку таким детям требуется меньше повторений ситуации, чтобы выстроить ассоциацию, они быстрее начинают связывать людей с любовью и удовольствием, даже если получают минимум стимуляции для закрепления этой связи. Данное качество также способно иногда помочь им получить недостающее внимание и любовь вне своей семьи, бывает, что доброе отношение, казалось бы, посторонних людей, может оказаться спасательным кругом для детей, не получающих от родителей необходимой стимуляции.

Высокий природный интеллект может также защитить ребенка от развития агрессивности и социопатии, какие мы видели у Леона. Во-первых, хорошие умственные данные делают детей более креативными, когда им приходится принимать решения, помогают делать правильный выбор и уменьшают возможность плохого выбора. Это качество помогает им также избежать пораженческой позиции, не застревать на мысли «я больше ничего не могу сделать». Способность видеть альтернативные сценарии событий также помогает лучше контролировать свои импульсы. Если вы способны думать о лучшем будущем, вы с большей вероятностью будете планировать его. И, умея мысленно переноситься в свое будущее, вы можете также улучшить свою способность к эмпатии, ведь, планируя будущее, вы способны предвидеть и последствия ваших поступков, то есть в каком-то смысле вы сочувствуете своему будущему «я». Вообразить самого себя в других обстоятельствах — это не так уж далеко от способности представить себе точку зрения другого человека, другими словами, сопереживания. В то же время одних умственных способностей недостаточно, чтобы ребенок не сошел с правильного пути. Леон, например, согласно тестам, был достаточно развит в некоторых областях. Но только это, кажется, не помогает.

Другой важный фактор — это время, когда имела место травмирующая ситуация: чем раньше она началась, тем труднее ее лечить, и тем больше вред, который она может принести. В жизни Джастина был почти год нежной заботы со стороны любящей бабушки, пока он не оказался в собачьей клетке. Эта любовь и забота заложили в его мозгу фундамент очень многих важных функций — включая эмпатию, — что, как мне кажется, очень помогло его последующему выздоровлению.

Но еще более важный фактор развития ребенка — это социальное окружение, в котором он рос. Когда Мария и Алан жили среди своих многочисленных родственников, чуть не все из которых были готовы помочь Марии в ее трудностях, у Фрэнка было нормальное, счастливое детство. А Леон оказался заброшенным тогда, когда Мария лишилась поддержки социальной родственной сети, помогавшей ей справляться с родительскими обязанностями. В случае Коннора, хотя у его родителей были средства, у них не было информации о развитии ребенка. Если бы знаний у них было больше, это помогло бы им намного быстрее понять свои проблемы.

В последние пятнадцать лет многочисленные государственные и общественные организации сосредоточили внимание на образовании населения в области воспитания детей, предоставив информацию о развитии детей в раннем возрасте и о критических периодах в первые несколько лет жизни. Начиная от книги Хиллари Клинтон «Нужна целая деревня» (It takes a Village ) и до книги Роба Райнера «Я ваш ребенок» (I Am Your Child), от создания организации «От нуля до трех» (Zero to Three ) и до программы «Успех на шесть» (Success by Six), разработанной компанией «United Way», миллионы долларов были потрачены на то, чтобы дать людям представление о нуждах маленьких детей. Эти усилия — в некоторых и я принимал участие — делались с надеждой, что детская заброшенность из-за незнания проблемы станет менее частой. Я надеюсь, что эти усилия внесли свой вклад в улучшение ситуации. Однако возрастная сегрегация в нашем обществе, школьная программа, не предусматривающая достаточного количества знаний в том, что имеет отношение к воспитанию детей, и ограниченный опыт ухода за ребенком, который имеют многие люди до того, как сами станут родителями — по этим причинам многие родители и их дети все еще находятся в зоне риска.

На данном этапе мы очень мало можем сделать, чтобы повлиять на наследственность, темперамент или на скорость мыслительных процессов, но мы можем улучшить ситуацию с уходом за детьми и их социальным окружением. О многих детях, перенесших психологическую травму, с которыми мне пришлось работать и состояние которых со временем улучшилось, известно, что у них был поддерживающий их контакт, по крайней мере, с одним взрослым человеком: учителем, проявлявшим особый интерес, с соседом, с тетей, даже с водителем автобуса. В случае Джастина доброта и любовь его бабушки, когда он был грудным младенцем, позволила его мозгу сформировать потенциальную способность к привязанности, которая раскрылась, когда он вышел из своей несчастной ситуации. Даже самый маленький жест может иногда многое изменить в судьбе ребенка, мозг которого ищет привязанности и любви. Наш опыт по использованию нейропоследовательного подхода при работе с подростками вроде Коннора также говорит о том, что терапия может смягчить вред, нанесенный ранней заброшенностью. Ласковые прикосновения, которые были необходимы в раннем возрасте, когда был причинен вред, могут быть получены путем массажной терапии в условиях клиники и затем повторяться дома, чтобы усилить желательные ассоциации.