Харвилл Хендрикс - Как добиться желанной любви

И таких историй очень много; большинство людей идут на всё, чтобы казаться идеальными в первое время после знакомства. Правда, в некоторых случаях они впадают в крайности. Одна моя клиентка по имени Джессика пострадала от мужской непорядочности. У нее на счету было уже два неудачных брака и еще масса причинивших боль попыток устроить личную жизнь. Последний роман Джессики с неким Брэдом побудил ее обратиться к психотерапевту. Поначалу Брэд казался ей олицетворением мужской преданности. Она доверяла ему настолько, что рассказала о своих прошлых проблемах в личной жизни. Брэд посочувствовал ей и заверил, что никогда ее не оставит. «Если нам и придется расстаться, ты, наверное, уйдешь первой, — говорил он. — Я всегда буду с тобой!» Он, как ей казалось, был единственный надежный мужчина. Они не расставались в течение шести месяцев, и Джессика потеряла бдительность, так как не чувствовала угрозы их отношениям. Но однажды вечером, придя с работы, она вместо Брэда нашла лишь его записку, прикрепленную к двери. В записке он сообщал, что ему предложили престижную работу в другом городе и он не мог не поехать. Он якобы хотел ей об этом сказать, но боялся слишком сильно расстроить. Брэд надеялся, что она его поймет. Когда Джессика оправилась от первого шока, она позвала лучшего друга Брэда и потребовала, чтобы тот рассказал всё, что знает. Рассказ его выявил действительный портрет Брэда. Как выяснилось, его связи с женщинами никогда не были долгими. За последние 15 лет он был женат три раза и шесть раз переезжал. Джессика поняла, что Брэд был просто неплохим актером — он сыграл на ее потребности чувствовать себя защищенной и отлично изображал из себя идеального партнера. Брэд так вошел в роль, что даже на уровне подсознания отождествлял себя с мужским идеалом Джессики. Но я сомневаюсь, что он намеренно добивался ее доверия, чтобы пожить с ней немного и затем бросить; у него просто иссяк запас актерских сил. Когда Брэд ушел, Джессика могла уехать из города, но она осталась, наивно надеясь, что ее возлюбленный позовет ее к себе, когда накопит немного денег. Она неделями сидела у телефона в ожидании звонка, регулярно проверяла почтовый ящик, надеясь, что Брэд пришлет письмо. Но телефон не звонил, а почтовый ящик оставался пустым. «И слава Богу, — говорит теперь Джессика, — потому что я пришла бы к нему невзирая на прошлое. Я очень нуждалась в нем тогда». Джессика демонстрирует собой классический пример отрицания действительности; она долгое время просто отказывалась принимать Бдрэда таким, какой он есть, — инфантильным, ненадежным человеком. Ей больше нравилось верить в образ, который он создал для нее.

В определенной степени мы все используем отрицание как защитное средство. Когда жизнь преподносит нам жестокие сюрпризы, мы предпочитаем игнорировать реальность и придерживаться старых мнений. Часто пик отрицания человек испытывает на ранней стадии романтической любви.

Ко мне приходил на консультацию тридцатилетний мужчина, Джон, который был примером отрицания действительности. Он работал программистом и создал очень удачную программу, имевшую коммерческий успех. Это позволило ему основать свою фирму. Каждую нашу встречу Джон начинал с рассказа о своей замечательной фирме и о том, как прекрасно у него шли дела. И только когда беседа становилась невыносимо скучной и неестественной, он наконец заводил разговор о действительной причине своего прихода. Проблема была в Черил, его возлюбленной. Она его как будто приворожила; он даже женился бы на ней незамедлительно, если б только она согласилась. Но Черил была неприступна и не соглашалась на брак.

Когда Джон впервые встретил ее, она показалась ему идеалом: умная, красивая, нежная и обаятельная. Однако после нескольких месяцев встреч он начал замечать и плохие стороны Черил. Например, за ужином она постоянно делала замечания о качестве обслуживания в ресторане (даже в самом дорогом ресторане города). Черил часто возмущалась своей работой, не прилагая никаких попыток улучшить ситуацию.

Не желая в ней разочаровываться, Джон прибегнул к своего рода «мысленным упражнениям». За ужином он обращал внимание на ее утонченный вкус, а не на постоянные придирки. Когда она жаловалась на работу, Джон заставлял себя думать, что она просто святая, если способна вытерпеть такие мучения на проклятой работе. «Другая давно бы уже уволилась!» — говорил он чуть ли не с гордостью.

Но сильнее всего переживал Джон из–за неприступности Черил. Она все время держала определенную дистанцию. Ситуация ухудшилась после шести месяцев встреч, когда она неожиданно заявила, что хочет отдохнуть от Джона хотя бы недельку. Он без возражений принял ее условия, заранее зная (!), что Черил планирует в это время пожить с другим мужчиной. Она достаточно ясно дала ему понять, что хочет больше свободы, и он не смог ей отказать. В отместку Джон начал встречаться с Патрисией, которая была совсем не похожа на Черил. Она хвалила Джона на все лады. «Она только и мечтала выйти за меня замуж, — рассказывает Джон, — так же, как я мечтал о Черил. Но я не испытываю к Патрисии подобных чувств. Конечно, с ней очень приятно поболтать, но, как только она уходит, я забываю о ней. Она для меня перестает существовать. Мне иногда стыдно перед собой за то, что я просто использую ее, но не могу же я все время быть один. Она скрашивает мое одиночество». В то же время неприступная, высокомерная Черил властвовала над его разумом. «Я думаю либо о работе, либо о ней», — говорит Джон. Почему же Джон был равнодушен к Патрисии, но с восторгом прощал ошибки Черил? Нетрудно догадаться, что мать Джона была такая же эгоистичная и самовлюбленная, как Черил. Она часто бывала недовольной и принималась ругать Джона. Мальчик не имел ни малейшего представления о том, что с ней происходило. Как и все дети, он не был способен оценить эмоциональное состояние матери, да это его, впрочем, и не интересовало. Джон замечал лишь, что мать избегает его, и это вселяло в него тревогу. Когда Джон видел расстроенное лицо матери, он злился на нее и огрызался. Она же не баловала его ласками и даже запирала иногда в детской комнате. А если он противился этому, мать давала ему подзатыльник и не разговаривала с ним по нескольку часов.

Впоследствии Джон научился тихо страдать. Он отчетливо помнит день, когда научился стоически все сносить. Мать в тот день выругала его и отлупила по щекам щеткой для волос. В памяти Джона не сохранилось, из–за чего она так разозлилась. Но он прекрасно помнит, что причина была слишком незначительна. Он после этой ужасной сцены в слезах вбежал в свою комнату и, закрыв дверь, посмотрел на себя в зеркало: на него смотрело его заплаканное лицо. «Всем ведь абсолютно наплевать на мои слезы, — сказал он себе. — Так зачем же тогда плакать?» Мальчик успокоился и вытер слезы. И, что удивительно, он с тех пор никогда больше не плакал. Вот с того самого дня Джон стал скрывать все свои переживания под неизменной маской равнодушия.