Андрей Курпатов - Пять великих тайн мужчины и женщины

По сути дела, необходимо обучиться любить тех, кто этой любви достоин.Разумеется, речь не идет о том, что следует научиться любить тех, с кем скучно, последним следовало бы самим разучить несколько притопов и прихлопов. Речь идет о том, что бы научиться любить тех, кто любят.Впрочем, само словосочетание «научиться любить» кажется уродливым и нелогичным. Но мы же учимся, например, сопереживать, дети ведь этого не умеют. Мы учимся также и восхищению — дети, как известно, удивляться — удивляются, но чувства восхищения не знают.

Тем более что именно в этом-то восхищении вся собака и зарыта! Как правило, нас восхищает (и манит, соответственно) то, что кажется загадочным, но то, что кажется и что есть в действительности, — это разные вещи. По всей видимости, восхищение подлинной индивидуальностью куда лучше восхищения индивидуальностью мни— : ; мой, кажущейся. Однако над развитием в нас этого специфического чувства ни родители, ни воспитатели, ни учителя не трудились. А следовало бы, причем прежде всего следовало бы!

Психотерапевт в этом смысле вынужден выполнить роль родителя, воспитателя и учителя. Я бы даже предложил, в свете реформы 1 образования, ввести в курс школьного образования наравне с ОБЖ (основы безопасности жизнедеятельности) предмет ОПК (основы J психологической культуры). Впрочем, это дело будущего, хотя и неизбежное дело, скажу я вам. Пока же ничего мне и моим коллегам более не остается, как лечить страдающих от любви «не в тех», «не тогда» и «не так». Хотя основа здоровья — это профилактика болезней. И эта книжка — такое профилактическое средство для патологически влюбчивых.

В завершение этой главы снова хочу вернуться к блистательному И. М. Сеченову, к его фразе «Мужчина любит в женщине свое наслаждение». С мужчинами, следуя этой формуле, мы уже разобрались, но что любит в мужчине женщина? Полагаю, что мой внимательный читатель уже догадался, что женщина любит в мужчине свое ощущение. Когда женщина ждет от мужчины проявлений мужественности, ею руководит желание ощутить себя «настоящей женщиной». Когда женщина, потерявшая сон, пребывающая в состоянии любовного помрачения своего сознания, восклицает: «Я люблю тебя!» — то заявляет тем самым о своем ощущении, о том, как она себя ощу щает. По большому счету, эта фраза звучала бы в ее устах более органично, скажи она: «Я ощущаю свою любовь!» или лучше проще — «Я влюблена!»

Мужчины бесконечно жалуются психотерапевту на то, что хоть женщина и уверяет в своей любви, но им кажется, что любви в ней нет, что это какое-то искусственное, вымученное переживание, что оно «неестественно». И подобная мужская реакция вполне объяснима, причем объяснений — как минимум две штуки. Во-первых, мужчина и женщина если и любят, то любят по-разному, потому что сами они разные. Так что женщина, оценивающая любовь мужчины, как правило, приходит к выводу, что «это никакая не любовь», а мужчина, оценивающий любовь женщины, считает, что встретился только «с подобием любви». Во-вторых, поскольку женщина любит в мужчине свое ощущение, а не самого мужчину, то сам мужчина в этот момент не ощущает себя любимым, а потому и не считает эту женщину в себя влюбленной.

Ощущение любви — это специфическое, чисто женское переживание.Женщина мечтает о том, что будет ощущать любовь: свою ли («Я влюблена!»), к себе ли («Я ощущаю себя любимой!») — это уже не имеет для нее принципиального значения. Женщина вообще живет ощущением — какое ощущение произвел на нее тот или иной человек, какие ощущения она испытала от того или иного события. Она любит ощущение звука, ощущение вкуса, ощущение запаха, ощущение прикосновения, она переживает ощущение как нечто совершенно особенное. А потому и любовь у нее — это прежде всего ощущение.

Впрочем, ни мужское наслаждение «влюбленного мужчины», ни женское ощущение «влюбленной женщины» не представляются нам на обозрение. И это наслаждение, и это ощущение находятся внутри этих переживающих существ. На авансцену выкатывается уже вторичный продукт — чувство. Чувство мужчины — это наслаждение, облеченное в романтические одежды (сознание влюбленного мужчины противится мысли, что ему хочется лишь насладиться женщиной, а потому-то и нужно «припустить романтики»). Чувство женщины — это ощущение, разодетое в маскарадный костюм самопожертвования (самопожертвование женщине приятно, оно побуждает ее отдаться мужчине, даже в том случае, если он и не собирается ее брать).

Если бы мы признались друг другу: мужчина бы сказал «Я хочу наслаждаться своим наслаждением», женщина бы сказала «Я хочу отдаться своим ощущениям», то решить «проблему любви» было бы просто. Мужчина, согласный на такую любовь, сказал бы: «Отдавайся!», а несогласный: «Дудки!» — и все было бы ясно как день. Женщина, согласная на такую любовь, сказала бы: «Наслаждайся!», а несогласная: «Свободен!» — и снова воцарилось бы полное взаимопонимание. Но в том-то вся и проблема, что эти «ясные вещи» никогда не бывают ясными, в них столько всего наворочено, из них настолько искусно сделано чувство, что всякий, включая и самого черта, ногу сломит, а то и две.

Мужчина обладает тенденцией пассивности в отношении личности женщины. Такая пассивность связана со стремлением мужчины получать в качестве вознаграждения похвалы со стороны женщины, что укрепляет его уверенность в своих успехах. Это связано с материнским комплексом, который берет свое начало в детстве, когда ребенок поощрялся предпочтительностью, лаской, любовью за свое хорошее, по мнению матери, поведение.

Вообще нам нужно понять, что такое любовь. Если любовь — это чувство (переживание наслажде ния, ощущение), то она принадлежит тому, кто это чувство испытывает.Тот, к кому это чувство испытывают, получает своего рода «объедки с царского стола», т. е. «внешние» последствия этого «внутреннего» чувства. Внешние последствия (или проявления) любви другого человека к тебе могут быть весьма и весьма приятными, но все же это не то, что испытывает влюбленный, который на самом деле находится в значительно более выгодном положении, нежели объект любви (т. е. тот, кого любят). Мы должны понять, что любовь — это до мозга костей эгоистичное чувство.

Я люблю — значит, я испытываю немыслимое наслаждение, я переживаю некое фантастическое ощущение. Я в этом случае «снимаю пенки», причем даже если эта любовь — неразделенная. Если же она еще и взаимная, то количество «снимаемых мною пенок» стократ увеличивается, однако это мои дивиденды с моей любви. То, что находится «по ту сторону» — чувства и переживания любимого мною человека — это его дело, его состояние, его крест или его манна небесная. Это все его, и он за все, с ним происходящее, сам и ответственен — если любит в ответ, то «снимает пенки», причем очень и очень «пенистые», если не любит, то ничего не снимает, а может быть, и снимает что-то с проявлений моей любви или же вовсе находится в тотальном убытке, вынужденный терпеть абсолютно «параллельные» ему мои страсти — мордаста.