Андрей Курпатов - Счастлив по собственному желанию. 12 шагов к душевному здоровью

Вдвоём быть лучше, чем одному, ибо если упадут – друг друга поднимут; но горе, если один упадёт, а чтобы поднять его – нет другого, да и если двое лежат – тепло им; одному же как согреться?

У моей подопечной не было больше не только кома в животе, у неё и на душе теперь не было кома. Её душа избавилась от бремени, и через полтора года я был приглашён на свадьбу. Вот так бывает. Сейчас она счастлива, занимается своим маленьким внуком и любит своего мужа больше, чем прежних, всех вместе взятых. Таковы результаты её прыжка с лезвия бритвы, а ведь она могла бы провести на нем ещё тысячу лет, тысячу лет плача. Она решилась принять вызов судьбы, последовать тому, что сама для себя сделала неизбежным. Она прошла, как я уже сказал, через огонь, воду и медные трубы, и теперь её желания были при ней. Они не томятся больше на задворках её подсознания, а живут и дают возможность жить моей бывшей пациентке.

В этом деле действительно очень важна решимость и готовность. Вспомним замечательную сказку Ершова про Конька-Горбунка. Царю для того, чтобы жениться на прекрасной царь-девице, предстояло искупаться в трех котлах: с водой студёной, с водой вареной, ну «а третий с молоком, вскипятя его ключом». Как известно, царь побоялся и решил сначала поэкспериментировать на Иванушке. Ванюша пошёл на это дело, правда, под прикрытием психотерапевта в образе Конька-Горбунка, и как результат – стал что ни в сказке сказать, ни пером описать. После чего и на царевне женился, и на престол короновался. Что, как вы понимаете, символизирует любовь и благоденствие. Царь же решимостью не отличался, и психотерапевт у него был никудышный, вот он и «сварился». Такие поучительные истории рассказывает народный фольклор устами Ершова про «прыжок с лезвия бритвы».

Я не знаю почему, но мы крайне неуважительно относимся к своим желаниям. Причём не к капризам, а именно к желаниям, к своему истинному «хочу». Может быть, нас смогли убедить в их постыдности, низкопробности или что-то ещё в этом духе? Может быть, мы боимся показаться чересчур экстравагантными, выпасть из серой массы? Или вся причина в том, что у нас нет возможности их реализовать и, чтобы не мучиться даром, мы подвергли их азотной заморозке?

Все эти предположения могут претендовать на знание причины нашего отказа от своих истинных желаний и наклонностей. Но есть несколько фактов, с которыми, на мой взгляд, трудно спорить. Во-первых, наши истинные желания точно не являются постыдными. Судите сами, ведь каждый человек в глубине свой души хочет любить и быть любимым, жить в мире и с миром, чувствовать защищённость и защищать кого-то самому. Что же во всем этом плохого? Тем более эти наши истинные желания сложно назвать экстравагантными. Кажется, что нет ничего более общего, достойного и естественного – это во-вторых. Ну а то, что касается третьего, – это невозможность реализации, так ведь мы же и не пробовали, поскольку боимся. Мы боимся того, что нас не поймут, осудят, дадут от ворот поворот. Мы боимся даже попробовать! О чем уж тут говорить.

Человек, я так думаю, должен жить своими истинными желаниями, иначе он просто перестаёт быть человеком.

Подавляя в себе истинные человеческие желания и потребности, мы подавляем в себе человеческое, мы попираем собственную душу – её устремления и веру.

Другое дело, нужно уметь отличать истинные желания от капризов. Например, есть разница между желанием быть любимым и бесконечными попытками обратить на себя внимание. Нужно уметь видеть разницу между истинным желанием и вторичной реакцией, как я её называю. Например, существенно отличаются друг от друга желание любить и ненависть, порождаемая страхом полюбить, страхом перед любовью.

Но все это нам известно или, по крайней мере, может быть нами осознано, если мы приложим некоторые усилия. И ведь все мы в глубине души знаем, чего хотим по-настоящему. Но что-то нас сдерживает, ограничивает, не даёт ходу. Значит, проблема вовсе не в том, что наши желания плохи или труднореализуемы. Значит, проблема в том, что мы боимся им доверять. А если мы не доверяем своим истинным желаниям, разве можем мы доверять самим себе? А куда без этого?

Мы привыкли скрывать свои истинные желания друг от друга за личиной бесстрастности и наигранной силы. И совершенно не догадываемся, что на самом деле все хотим одного и того же. И опять мы на лезвии бритвы, и опять балансируем, не решаясь прыгнуть и боясь упасть.

В «прогулке» по лезвию мало приятного, оно ранит. Но мы готовы терпеть эту боль, готовы мучиться и не можем заставить себя сделать этот один-единственный решающий шаг. Мы не решаемся сделать то, в чем видим свою погибель. Но не решаемся сделать и то, что может принести нам спасение. Мы не доверяем своим истинным желаниям, самим себе и после этого хотим рассчитывать на чьё-то доверие. Осознавайте свои истинные желания и следуйте им, даже если вам придётся прыгать с лезвия. Избавьтесь от прогноза, разглядите цель и прыгайте.

И теперь о втором обещанном случае. Мы уже много говорили о тревоге. В прошлой главе я даже предложил вам попить с ней чайку. Впрочем, все методы и психологические механизмы, изложенные в этой книге, способствуют борьбе с ней. Но даже они, при всей их эффективности, бывают бесполезны в случаях, когда тревога очень сильна, да вдобавок подкреплена реальной угрозой, или когда человек на протяжении многих лет не видит выхода из создавшейся ситуации, от чего впадает в тяжёлую депрессию и лишается последних сил для борьбы.

Все, о чем шла речь прежде, рассчитано на тех, у кого ещё остались силы для борьбы с недугом, а как быть, если они исчерпаны? Если нет не только перспектив, но и сил их разглядывать? В этом случае используется этот же психологический механизм – прыжок с лезвия бритвы, только в новой редакции. В таких случаях это уже не прыжок, а падение с лезвия. Разница на первый взгляд кажется незначительной, но если для первого нужны подчас значительные силы, то для второго оставшиеся силы могут только помешать. Тут нужно обессилеть и падать, не оказывая падению никакого сопротивления, точно следуя расхожей шутливой рекомендации: «Доктор сказал в морг – значит, в морг».

Итак, как я уже говорил, бывает тревога посильнее простого беспокойства. Мне и самому известна такая тревога, с этим ко мне часто обращаются пациенты. По сути, она мало чем отличается от тех латентных (скрытых) тревожных состояний, о которых шла речь в других главах. Но есть и принципиальное различие, которое заключается в нашей панике, в чувстве потерянности и раздавленности.

Паника, растерянность, ощущение раздавленности – все это наши переживания. В них повинна не тревога, а мы сами – это свидетельство нашей капитуляции перед ней.