Джеффри Зейг - Семинар с доктором медицины Милтоном Г. Эриксоном

Зейг: Подражает.

Эриксон: Роза поднесла руку к лицу.

Зейг: Роза подражает Салли?

Эриксон: Угу. И старается убедиться, что может опустить руку обратно.

Зейг: То есть в одно и то же время она подражает и сопротивляется. Ей хотелось узнать нечто на собственном опыте. Она экспериментировала на бессознательном уровне, прислушиваясь к собственным ощущениям.

Эриксон: Но вначале она поднимает руку, вовсе не ощущая самого движения. Она осознала, что ее рука движется, только когда опускала ее. Давай внимательно просмотрим эту часть еще раз.

Эриксон (к Салли): Можешь ее так держать или рука поднимается к лицу? (Э. делает движение левой рукой вверх.)

Зейг: Мне кажется, ты сделал интонационное ударение на первой части предложения: «Можешь ее так держать?», и левой рукой смоделировал движение. Но, мне кажется, она отреагировала на подчеркнутую интонацию. У нее был выбор. Поскольку у нее сильнее выражена словесная ориентация, чем визуальная, она отреагировала на интонацию.

Эриксон: Вот почему так важно изучать, изучать и еще раз изучать того, с кем работаешь.

Зейг: Не уставай напоминать мне об этом.

Эриксон: Я напомнил потому, что ты не заметил, что у Розы движение руки вверх отличалось от ее движения вниз.

Салли: Хм-м. Вероятно, смогу так удержать.

Эриксон: Приглядывай за рукой. Думаю, она поднимается вверх.

Салли: Э-э… нет. (Отрицательно качает головой.)

Зейг: Ты внушаешь поднятие руки, тем самым снова контролируя и направляя последующие действия. •

Эриксон: Она начнет подниматься небольшими рывками. (Пауза. Салли смотрит прямо перед собой, затем переводит взгляд на Э. Салли отрицательно качает головой.) Ты, возможно, почувствовала первый рывок. Вот она поднимается. (Салли смотрит на свою руку.) Видишь этот рывок?

Зейг: Здесь слово «рывок» может быть истолковано двояко. Помнишь, Салли опоздала. Она неоднократно повторяла, что чувствует себя неловко оттого, что прервала занятия. В то время, как ты говоришь о «рывках» и вы наблюдаете за ними, в поле ее периферического зрения должна находиться вся группа. Ты хотел вызвать у нее одну из двух ассоциаций – избавить ее от чувства неловкости или, наоборот, напомнить о нем?

Эриксон: Нет, не хотел.

Салли: Когда вы говорите, я действительно чувствую.

Эриксон: Что?

Салли: Когда вы говорите о толчке, я его чувствую.

Эриксон: А всех рывков ты не чувствуешь?

Салли: Хм-м-м.

Эриксон, взяв ее руку за запястье, медленно и постепенно подталкивает ее вниз. Затем он убирает свою руку.

Эриксон: Я очень мягко и настойчиво подталкивал ее руку вниз.

Зейг: Да, и Салли сопротивлялась.

Эриксон: Я пригибал ее руку вниз, затем перестал. Рука приостановилась в приподнятом положении, но потом опустилась в точном соответствии с приданным мною направлением.

Зейг: Можно еще раз подчеркнуть, что она признает твою власть, особенно на несловесном уровне.

Эриксон: Я опускал твою руку, а ты сопротивлялась, верно?

Зейг: Она сопротивлялась, когда ее руку опускали, таким образом, в слово «сопротивление» вкладывается новое ощущение. Она препятствовала тому, чтобы ее руку опустили.

Эриксон: Но она продолжала поддерживать установившуюся со мною связь. Зейг: Именно так. Ты дал точное определение.

Салли: Да.

Эриксон: Зачем?

Салли: Так, как было, тоже неплохо. (Смеется.)

Эриксон (улыбается): Гак, как было… неплохо.

Зейг: Ты заканчиваешь с ней второй транс и начинаешь рассказывать историю о «Золотых Ножках». Смысл ее в том, что можно выйти победителем из самых сложных перипетий. Салли оказалась в центре твоего внимания, ты заставил ее пережить очень сложные чувства, когда в самом начале дня поставил ее в неловкое положение на глазах у всех. Затем ты рассказал другую историю, приблизительно о том же, что произошло с Салли, но с положительной концовкой. То есть, чтобы увереннее ощущать себя в жизни, нужны большая гибкость и широта взглядов.

Хорошо. Какова цель второго транса у Салли, с поднятием руки рывками?

Эриксон: Я здесь преследовал несколько целей. Я работал со всей группой, но для иллюстрации выбрал Салли, а затем счел уместным подкрепить показанное историей, которая как раз подходила лично к Салли и оказалась интересной для всей группы.

Зейг: Да, ты одновременно обучал и всю группу. Тонкая работа, ничего не скажешь. Ты излагаешь некое положение, затем в качестве иллюстрации рассказываешь соответствующую историю и потом демонстрируешь то же самое «живьем», в аудитории. А зачем все-таки понадобился второй транс с движением руки?

Эриксон: Могу рассказать тебе историю. Как-то в Англии один молодой человек зашел в клуб для пожилых джентльменов. Затеяв разговор с одним из членов клуба, он спросил: «Вам приходилось заниматься горным восхождением?» «Да, однажды», – ответил старший. Они перешли на другую тему. «Вам приходилось путешествовать за границей?» – спросил молодой. «Да, однажды», – ответил старший. Тут в гостиную вошел сын пожилого джентльмена. Последний представил сына своему собеседнику: «Это мой сын». «Единственный сын?» – поинтересовался молодой человек.

Я не хотел, чтобы это был единственный транс, ибо тогда все замыкается на этой единичности. Если возможен второй транс, то возможен и третий, и четвертый, и пятый. А знание этого позволяет логически продолжить мысль: «Я могу получить транс и через десять лет».

Зейг: Продолжить мысль в будущее. Хорошо.

Так, я хочу прояснить с твоей помощью еще один момент. С предельной точностью ты работаешь с Салли и Розой, не выпуская из виду ничего из происходящего. Ты работаешь с клиентом в теснейшем контакте и с предельной точностью. Но когда ты переходишь к своим рассказам и назидательным историям, слушатели обычно не воспринимают их «прицельную» направленность. Это как в рассказах ОТенри – все разъясняется только к развязке. Но они не улавливают тех тонких ходов, которые привели именно к этой развязке. В своей преподавательской методике ты не придаешь этому особого значения. Кто уловил, тот уловил, а нет, так нет.

Эриксон: Людям свойственна лень. Если я начну вникать в тонкости, им все надоест.

Представь, как много людей, познакомившись с нашим учебным анализом, поймут, что они проглядели массу деталей. А ведь им казалось, что они все заметили.

Я помню как ко мне через месяц после занятия пришел доктор Р. с расшифровкой стенографической записи этого самого занятия. Он попросил объяснить какое-то слово, скажем, на восьмой странице. Затем на шестнадцатой странице я объяснил ему другое слово, исходя из данного мною толкования слова на восьмой странице. «Вы это, верно, сейчас придумали?» – усомнился Р. «Нет, давайте еще раз просмотрим старую запись». Я объяснил ему, что чуть-чуть необычное толкование слова может через восемь страниц привести к совершенно новому его толкованию.