Эда Ле Шан - Когда ваш ребенок сводит вас с ума

Если мы хотим, чтобы наши дети усвоили, что ложь мешает доверию, а доверие необходимо для любви, мы должны пересмотреть те ситуации, в которых сокрытие правды равносильно лжи. Нельзя требовать от детей честности, пока мы не будем честными даже в мелочах сами. Для мальчика, конечно, было бы очень мучительно видеть, как его бабушка умирает, но, по крайней мере, он бы всегда знал, что родители достаточно его уважают, если знают, что он сможет пройти через эту боль, и его доверие к ним только бы укрепилось. Он имел право попрощаться с бабушкой, но сейчас его горе только усилилось из-за того, что он понял – его предали. И если девочка нуждается в том, чтобы к ней относились достойно и с доверием, так это именно тогда, когда в ее семье действительно случилась беда. Дети могут сталкиваться и сталкиваются с ужасными событиями, но они успешно справляются со своими переживаниями только тогда, когда они знают, что происходит, и когда им помогают понять правду.

Самую большую проблему с этой точки зрения представляет так называемая ложь во спасение. Существуют реальные, но очень тонкие грани, отделяющие правдивость любой ценой от причинения людям излишних страданий. Дети слышат, что мы говорим неправду, начиная с того момента, когда они способны это понять. Мы даже поощряем их делать то же. «Нехорошо было говорить тете, что у нее длинный нос, ты ее обидел», – говорим мы трехлетнему ребенку. Но у тети действительно длинный нос. Наши дети слышат, как мы отменяем приглашение на обед, потому что «мы все заболели гриппом», хотя они знают, что на самом деле папа хочет посмотреть футбольный матч по телевизору.

Недавно я обедала в шикарном ресторане, мимо нашего стола прошла пожилая женщина. Одна из моих приятельниц сказала другой: «Смотри, Джин, это миссис Аллертон. Бедняжка, похоже, она не видит, куда идет». Вторая женщина вскочила и приобняла миссис Аллертон. «Хелло, дорогая, – сказала она. – Я Джин Мейсон, и я так давно вас не видела. Я слышала, вы болели. Как вы теперь себя чувствуете?»

Миссис Аллертон просияла. У нее был грипп, потом она подхватила пневмонию, попала в больницу. Она сказала: «Это было ужасно, и я все еще плохо себя чувствую». Мои приятельницы обняли ее, сказали, что она прекрасно выглядит и что ее новая прическа замечательна. Миссис Аллертон выпрямилась и расцвела. «Встреча с вами для меня как бальзам», – сказала она и пошла дальше с видом более уверенным и энергичным, чем был у нее, когда мы впервые заметили ее.

После того как она скрылась из виду, Джин сказала: «Не правда ли, Эллин, она выглядит ужасно?» Эллин согласилась: «Это так печально, она всегда была такой замечательной дамой. Теперь она выглядит смешной с этими ужасными крашеными волосами». Я была шокирована и потрясена. Но, подумав немного, я вынуждена была признать, что ложь бывает оправдана, когда ею никто не обижен и кому-то она помогает лучше себя почувствовать.

Очевидно вы не сможете сделать правилом говорить правду жестким и негибким, это отнюдь не будет лучшей тактикой на все случаи жизни.

Как это ни сложно, но мы должны попытаться помочь нашим детям понять, как важно проявлять гибкость, выявлять тонкие оттенки чувств в отношениях с людьми. Ложь не будет пороком, если она заменит правду, которая причинит боль другому человеку. Но существуют ситуации, когда, несмотря на то что правда болезненна, она необходима для сохранения любви и доверия между людьми. В таких случаях мы стараемся говорить правду, но оставаться мягкими и чуткими.

Один отец рассказал мне о том, как он недавно играл в мяч с двумя своими сыновьями, десятилетним Майком и семилетним Дэнни. Майк дразнил Дэнни за его неуклюжесть, и отец старался дать Майку понять, как ужасно хочет Дэнни быть похожим на брата и как глубоко уязвляет его то, что Майк его дразнит. Но, несмотря на эти разговоры, Майк продолжал дразнить брата. Когда Дэнни не смог поймать простой мяч, отец ожидал от Майка очередной порции насмешек. Но к его большому удивлению, Майк сказал: «Это была хорошая попытка, Дэнни; ты действительно делаешь успехи». Затем он повернулся и заговорщицки посмотрел на отца. «Можно было бы сказать, что Майк лгал, – продолжал отец, – это был простой мяч, и Дэнни должен был бы легко его поймать. Но я в восторге от его обмана. Это было знаком того, что Майк взрослеет, делается чутким к чувствам другого человека».

Жизненно важно то, что мы говорим детям о лжи. Ведь это не только влияет на доверие между людьми и искреннее общение между ними, но и помогает ребятам познакомиться со многими этическими понятиями и обрести такие важные качества, как любовь и милосердие.

Я стояла около эскалатора и вдруг заметила молодую маму, которая пыталась заставить свою маленькую дочку встать на движущиеся ступени. Ребенок, которому на вид было года четыре, отставал, цеплялся за перила и рыдал: «Нет, нет, мама, я боюсь!» Мать, руки которой были полны свертков, продолжала дергать ребенка «Не будь такой маленькой, – говорила она ей, – мне стыдно за тебя. Здесь нет ничего страшного».

В этот момент высокий седой мужчина, который ждал, чтобы пройти на эскалатор, наклонился к маленькой девочке и сказал: «Ты знаешь, что это такое? Это лесенка для маленьких крольчат. Ночью, когда магазин закрыт, они прыгают по ступенькам. Это их любимая игра. Но днем кролики пугаются людей и прячутся, разрешая мальчикам и девочкам ездить по их ступенькам до ночи». Девочка внимательно посмотрела на него. Затем с серьезным выражением лица доверчиво взяла его за руку, и они вместе поехали вверх по эскалатору.

«Как чудесно», подумала я про себя. Должно быть, у этого мужчины есть дети и внуки, раз он умеет так хорошо отвлечь ребенка. Но что-то в этой ситуации заставляло меня вновь и вновь возвращаться к ней. Все было так мило – и все-таки что-то было не так.

Я поняла это позже, вечером. Беда была в том, что, хотя девочку и убедили подняться по эскалатору, никто не сказал ей, что вполне нормально то, что она боится. А это намного важнее, чем просто отвлечь ее. Страхи маленьких детей часто имеют так мало общего с реальностью, что взрослые почти постоянно повторяют «ничего страшного». Помню, я сама все время говорила так, когда дочка была маленькой. Как жаль, что тогда я не была такой мудрой, какой кажусь себе сейчас!

Что я усвоила за эти годы, так это то, что иррациональные страхи часто бывают намного сильнее, чем страхи реальные, и именно они преобладают в раннем детстве. Чувства собственной неадекватности и непривлекательности у взрослых связаны с.тем, что, когда в детстве они признавались, что им страшно в той или иной ситуации, им говорили, что они наивны, глупы и неразумны.