Джей Хейли - Терапия испытанием

– Сделать что? – спросил Оскар.

– Нечто такое, что заставит вас пойти работать, потому что вы не захотите это сделать. Однако сделать это вы можете с легкостью. Это займет всего лишь несколько минут и не доставит никаких проблем. Тем не менее вы скорее выйдете на работу, чем сделаете это.

– Ничто не заставит его работать, – сказала сестра.

– Это заставит, – подтвердила терапевт.

– Как-то не похоже, – продолжала сомневаться сестра. – Если это займет всего несколько минут, этого недостаточно, чтобы вытолкнуть его на работу.

– Я гарантирую, – уверенно повторила терапевт и торжественно оправила свое сари, как бы призывая в свидетели авторитет древнего Востока.

– Я должен согласиться, не зная с чем? – спросил Оскар, чуть ли не впервые произнеся предложение по собственной инициативе. Он выглядел озадаченным, и по мере того, как любопытство просыпалось в нем, лицо все более оживлялось.

– Вы должны согласиться сделать это, если не будете работать в понедельник, – сказала терапевт. – Я сообщу вам задание, когда мы останемся наедине, но вы сейчас должны согласиться выполнить его. Я уверена, что вы, с вашим образованием, можете достаточно легко устроиться на работу.

– Конечно, может, – вмешалась мисс Симпкинс. – У меня есть друзья, которые с удовольствием наймут его.

После недолгого обсуждения сестру попросили выйти из кабинета. Оставшись один на один с Оскаром, терапевт спросила:

– Готовы?

– Готов к чему? – спросил он.

– Готовы сделать то, что я вам скажу, если к следующему понедельнику не будете работать, – улыбнулась терапевт. – Вы сказали, что ничего не сможете сделать, но вы можете сказать мне «да». И я знаю, если вы согласитесь, вы слово свое сдержите, потому что вы честный человек.

– Именно поэтому я и не хочу легко соглашаться, – возразил Оскар. – Вы можете заставить меня сделать что-то ужасное.

– Ничего ужаснее вашего нынешнего просиживания жизни, – парировала терапевт.

– Я бы хотел все-таки заранее знать, что мне предстоит делать, – продолжал сопротивляться Оскар.

– Нет. Вы должны согласиться в темную. И вы никогда не узнаете, что это, если не согласитесь.

Оскар погрузился в раздумье так надолго, что терапевт начала подозревать, не забыл ли он о ее существовании. Затем, как будто справившись с каким-то внутренним препятствием, он, наконец, произнес:

– Хорошо, если не буду работать в следующий понедельник, я согласен сделать то, что вы скажете. Что я должен сделать?

– Вы должны сбрить свои усы, – ответила доктор Исмаил. Оскар ошеломленно уставился на нее. Он прикрыл рукой свою единственную ценность.

– Соглашение – между мной и вами, оно не для ушей вашей сестры, – уточнила доктор и, встав, указала ему на выход.

Когда сестра пришла через два дня на прием, то с изумлением рассказала, что Оскар каждый день уходит на поиски работы. Сегодня утром у брата интервью в фирме, куда его, по всей вероятности, возьмут. Она спросила, а что за условие так сильно изменило брата. Терапевт не раскрыла секрета. Вместо этого она напомнила мисс Симпкинс, что та обещала выйти на работу и вернуться к жизни, если брат начнет первым.

В следующий понедельник брат уже работал. К терапевту он больше не приходил. Сестра также вернулась на работу. Она продолжала ходить на прием еще в течение двух месяцев и снова обрела вкус к жизни. Мисс Симпкинс сообщала, что брат, похоже, оправился после смерти матери. Оскар сам себя обслуживает и содержит и вновь встречается с друзьями.

Проблема была известна в радиусе двух кварталов, потому что трехлетний мальчик вопил каждый раз, когда его выводили на улицу. Впрочем, вопил он и дома, если ему говорили, что нужно что-то делать или, наоборот, не делать. Частенько малыш бросался на пол и колошматил по нему кулаками, заходясь в крике. Подражая этому извергающемуся вулкану, его двухлетняя сестренка тоже взяла себе в привычку падать на пол и орать. Эти дети, казалось, вышли на свет Божий из ночных кошмаров какой-нибудь пары, боящейся иметь детей.

Отец с матерью принадлежали к рабочему классу и для визита к врачу приодели детей с особой тщательностью. Мальчик был в костюмчике и галстуке, а девочка – в нарядном платьице с оборками. Большая, полная мама носила парик и выглядела загнанной, борясь со своими ребятишками и двумя сумками, набитыми памперсами и бутылочками. Папа, маленький и худенький, был одет в костюм.

Во время первого интервью мальчик оповестил всех о своем прибытии истошным, непрекращающимся криком. Похоже, что управлять им можно было лишь с помощью физической силы. Кстати, малыш был знаменит не только по месту жительства, но и в клинике с больницей, которые посещала его мать. Врачи постоянно советовали ей, как бороться с криками сына. Ни один из советов не помог.

Когда Дженис Уайт, терапевт, позвала семью в терапевтический кабинет, мальчик немедленно рванул к письменному столу и схватил стоящий на нем телефон. Мама приказала: «Не трогай телефон». Папа сказал: «Оставь телефон в покое». Мальчик начал вопить как обычно, когда ему запрещали что-либо. В течение всего интервью дети носились по кабинету и время от времени кричали, что сильно мешало терапевту и родителям слышать друг друга. Однако без детей родители не могли быть проинтервьюированы, потому что мальчик начинал орать в полной панике, когда его уводили от родителей.

Терапевт спросила отца, какая проблема привела его сюда. Отец колебался и, казалось, хотел приуменьшить серьезность ситуации. Ему не нравится обсуждать проблемы, связанные с сыном, потому что он не согласен с женой, что таковые проблемы действительно существуют. «Не знаю, на мой взгляд, он просто немного разбалован, – заявил отец. – До малышки с ним было все в порядке. У него не было никаких проблем. Ну, орал часто. А сейчас он просто спорит. Ну, когда она (дочь) берет что-то из своих вещей, он тянется отобрать это. Или вот, говоришь ему, чтобы сел, так он падает на пол».

Мать принесла с собой тетрадочку, в которой записала заранее, чтобы не забыть, все интересующие ее вопросы. Когда терапевт спросил ее о проблеме, она представила все в более суровом свете. Разговаривая с терапевтом, мать постоянно отвлекалась на детей, часто вставала и подходила то к одному, то к другому, приводя постепенно свой парик в полный беспорядок. Она считала, что совершенно неспособна решить проблему, несмотря на все усилия и советы специалистов. На вопрос, зачем она обращалась в клинику, мать рассказала: «Ему было восемь месяцев, когда я забеременела дочкой. Когда я родила, врачи мне сказали, чтобы я обращалась с ними обоими одинаково. Я имею в виду, что я его пыталась приучить к горшку. Когда появилась малышка, он больше не хотел сидеть на горшке. Я пыталась отучить его от бутылочки, но он хотел пить только из нее. Ну, я снова повела его в клинику…» Прервавшись на полуслове, потому что мальчик залез в ящик стола, мать встала и привела его за ручку к своему стулу. (Когда она села и продолжила рассказ, отец сказал мальчику, чтобы тот пересел на другой стул. Малыш завопил). Мама продолжала говорить, перекрикивая шум: «Ну, я привела его и сказала, что он хочет вести себя как малыш. И доктор мне объяснила, что это нормально, нужно разрешить ему ходить в памперсах и пить из бутылочки, а потом постепененько отучить его от этого. Вот это-то я и пытаюсь сделать. Это просто проблема. Он частично приучен к горшку, очень хорошо пользуется им, чтобы мочиться, а вот по-большому ни за что. Делает все еще под себя. Когда что-то не так, он начинает вопить и бросаться вещами. А когда я беру его на улицу, люди в двух кварталах от нас знают, что он вышел погулять, так он орет».