Чарльз Тарт - Пробуждение: преодоление препятствий к реализации возможностей человека

В вышеприведенном описании гипноза и лежащих в его основе некоторых внутренних процессов я придерживался преимущественно научно нейтрального стиля изложения, по принципу «вот факты, я не предлагаю никаких оценок», что, как считается, должно отличать объективного ученого. Но даже несмотря на это, какого рода чувства возникли у вас по отношению к загипнотизированному испытуемому? Хотя испытуемый прежде всего сам дал согласие на то, чтобы быть загипнотизированным, разве он не отказался при этом от собственной воли в пользу кого-то другого и не перешел к более «примитивному» уровню психологического функционирования? Ведь в этом состоянии гипнотизер обладает чрезвычайно большой и сильной (хотя и не полной) властью над той реальностью, в которой пребывает испытуемый.

Я думаю, что отчасти наша неприязнь к состоянию транса, которое вызывают гипнотизеры, связана с тем, что на определенном уровне мы осознаем весьма неприятный для нас факт. Мы уже находимся в состоянии транса и проводим слишком большую часть нашей жизни в той или иной разновидности транса. Наше поведение и наши внутренние переживания уже в значительной мере контролируются другими людьми, и у нас мало надежд что-либо изменить. А гипнотическое состояние воспринимается нами как очевидный «транс» просто по той причине, что некоторые вещи, которые мы делаем в таком состоянии, являются социально необычными.

Современные психологические исследования раскрыли многие механизмы, посредством которых возникает и сохраняется наше трансоподобное состояние, но, как это ни странно, не смогли обнаружить сам тот факт, что мы находимся в трансе. Гурджиев отдавал себе отчет в нашем трансоподобном состоянии; он детально изучал те факторы, которые сохраняют у нас этот транс, этот сон наяву, и дал нам надежду на пробуждение и методы для того, чтобы выйти из этого сна. Если посторонний человек, гипнотизер, может оказывать на нас такое сильное воздействие, то каковы были бы наши возможности, если бы мы сами обрели контроль над своим разумом? Кроме того, гипнотизер ограничен еще и тем, что он, по всей вероятности, точно так же погружен в общий транс, как и вы сами. Предположите, что было бы, если бы мы пробудились и контролировали сами себя? Природа подобного транса наяву и наша возможность пробудиться от него – это то, чему посвящена эта книга.

В этой главе мы будем исследовать наше повседневное, «нормальное» состояние сознания, но мы рассмотрим его примерно таким же образом, как мы исследовали феномен гипноза. Что представляет собой та среда, в которой формируется повседневное сознание? Каковы процедуры наведения этого состояния? Какие феномены может вызывать «гипнотизер»? Нормальное сознание мы будем называть согласованным трансом; роль гипнотизера будет играть культура. «Субъект», то есть человек, подвергающийся этому процессу, – это вы сами.

Вначале это утверждение может показаться чем-то надуманным и искусственным, но мы постепенно увидим, что согласованный транс является гораздо более всепроницающим, могущественным и искусственным состоянием, чем обычный гипноз, и он весьма напоминает гипнотический транс. Согласованный транс связан с утратой большей части присущей нам жизненности. Он (в слишком большой степени) является состоянием приостановленной жизнедеятельности и неспособности к полноценному функционированию, своего рода оцепенением или ступором. Это также состояние глубокого отвлечения, громадного отхода от непосредственной сенсорно-инстинктивной реальности к абстрактным представлениям о реальности. Что же касается определения транса как «экстаза», то согласованный транс также содержит в себе то, что можно было бы назвать вознаграждением, но вот можно ли называть это вознаграждение «экстазом»?

Вспомним, что во второй части этой книги мы подчеркивали психопатологический характер повседневной человеческой жизни: чего не хватает в этой жизни, из-за чего она становится столь несчастливой? Любовь, смелость, сострадание, творчество – всех этих положительных аспектов жизни мы коснемся позднее. Здесь же я хотел бы остановиться на отрицательной стороне культуры и на том, как возникает транс согласованного сознания. Тем не менее мы нуждаемся в культуре. Она дает нам много чрезвычайно полезных вещей и является той матрицей, из которой должна вырастать наша возможная будущая эволюция. Нужно учитывать и то, что процесс наведения согласованного транса несовершенен. Все мы имеем нашу собственную личную историю, которая придает повседневному сознанию каждого из нас его неповторимые формы. Подобно тому, как люди обладают разной гипнабельностью, все мы в различной степени погружены в транс согласованного сознания. И хотя картина, обрисованная ниже, кажется слишком упрощенной и стереотипной, она тем не менее довольно точна.

Антропологи определяют культуру как сообщество людей, разделяющих общие для них фундаментальные убеждения о мире и общие формы практической деятельности, направленной на то, чтобы иметь дело с миром. Эти люди взаимодействуют друг с другом таким образом, который обеспечивает выживание сообщества, равно как и укрепление и сохранение их основных убеждений. Когда мы говорим о китайцах, мы знаем, что имеем дело с совершенно иным взглядом на мир, чем когда мы говорим об эскимосах или англо-американцах.

Антропология внесла уникальный вклад в наше понимание культуры. Путем изучения детально описанных различий и сходств между многими культурами мы получаем большую возможность признать относительность многих (если не большинства) убеждений, свойственных нашей культуре. Сообщества разумных людей, которые прошли через основной тест на выживание в качестве культуры, имеют весьма разные убеждения в отношении многих из тех вещей, которые мы считаем очевидными или священными. Большая часть того, что для нас очевидно в отношении мира, что мы считаем непреложными священными истинами, может и должно быть подвергнуто сомнению.

В качестве примера я часто привожу своим слушателям такую гипотетическую ситуацию: «Вашего брата только что убили. Вы знаете, кто это сделал. Многие ли из вас будут вызывать полицию?» Обычно все поднимают руки. Но если я затем спрашивал, сколькие из них испытали бы позор и бесчестье, вызвав полицию, то встречал недоумевающие взгляды. Что я имею в виду, когда это спрашиваю?

С точки зрения достаточного числа культур, отличающихся от нашей, мои слушатели только что показали себя достойными презрения, лишенными чести людьми, от которых нужно держаться подальше. Ведь во многих культурах убийство близкого родственника касается чести семьи.