Леонид Васильев - История религий Востока

Можно было бы продолжить сопоставление, но сказанного достаточно, чтобы подвести некоторые итоги. Как это ни парадоксально, но сравнительный анализ показывает, что далее всего от европейского стандарта стоит близкая к нему по истокам и некоторым общим первоначальным фундаментальным установкам (монотеизм и др.) исламская традиция. Возможно, в этом кроется разгадка того сильного противостояния вестер-низации, которое вплоть до сегодняшнего дня отличает именно мир ислама, особенно шиитский Иран и исламских фундаменталистов с их изощренно-экстремистскими методами воздействия на общество. Во всяком случае, обращает на себя внимание то, что наибольшие успехи капиталистическое развитие продемонстрировало все-таки не в Турции, которая сама была наполовину европейской державой, а в очень далекой от Европы Японии, являющейся при всей ее уникальности представителем дальневосточной традиции.

Европейская традиция-цивилизация породила капитализм и тем самым вызвала резкое ускорение темпов эволюции, включив в сферу своего воздействия практически весь мир, прежде всего Восток. Его замкнутую самовоспроизводящуюся структуру с XVI-ХУП вв. начал основательно ломать европейский капитал. Этот процесс протекал крайне болезненно потому, что он осуществлялся преимущественно в форме колониализма: мощный защитный панцирь консервативных традиций был пробит всепроникающей силой бесцеремонного по отношению к любым ценностям, кроме чистогана, колониального капитала. Перестав выполнять свои защитные функции, внутренний механизм традиций Востока, включая его основу, селективный отбор нововведений, подвергся деформации и стал приспосабливаться к новым условиям. Казалось бы, это начало конца: еще немного – и старый защитный панцирь будет окончательно сломлен, а цивилизации Востока, убедившись в преимуществах капитализма и западного образа жизни, быстрыми темпами, наверстывая упущенное, пойдут по новому пути.

Однако все оказалось намного сложнее. Энергично мобилизуя внутренние силы и все возможности для сохранения основ собственной структуры, восточные традиции сумели таким образом перестроить механизм селективного отбора, чтобы сочетать необходимые инновации с привычной нормой. И в целом им это удалось. Уже на рубеже XIX–XX вв. потесненные решительным натиском капитала и ослабленные колониализмом, одряхлевшие, как представлялось тогда многим, прежде всего марксистам, восточные структуры стали не только оправляться от шока, но и переходить в своеобразную контратаку в форме мощных национально-религиозных движений – от махдизма до ихэтуаней. Вначале эти движения не казались чем-то серьезным, тем более что параллельно с ними и на смену им шли серьезные реформы, а то и революции в разных странах Востока: начиналась эпоха «пробуждения Азии» – от кемалистской Турции до го-миньдановского Китая, не говоря уже о Японии. Но, что показательно, пробуждавшийся Восток не столько решительно ломал традиции прошлого (хотя бывало и так, например, в Турции), сколько демонстрировал завидное умение приспособляться, не меняя радикальным образом привычной структуры и, более того, опираясь на нее.

После второй мировой войны эта тенденция стала заметной и преобладающей. Хотя и не сразу, но с течением времени становилось все более очевидным, что традиционные цивилизации Востока, пережив серьезнейший внутренний кризис, сумели, опираясь на соответствующие религиозные доктрины и сформированный ими образ жизни, не только выжить, но и стать вполне жизнеспособными, а кое в чем и много более активными, чем прежде.

Комплекс неполноценности, вызванный в свое время, особенно в XIX в., наглядным сравнением отсталой Азии с передовой Европой, ныне остался в далеком прошлом. Традиционная структура Востока, опирающаяся на устоявшиеся веками нормы великих цивилизаций, в свою очередь санкционированные и освященные религиями, снова выходит на передний план и даже укрепляется в новых условиях. Заимствовав кое-что из западного стандарта и отвергнув этот стандарт в целом (за редкими исключениями), современный Восток вернулся «на круги своя» и именно с этих привычных традиционных позиций, твердо охраняемых сознательно культивируемыми религиозными доктринами, стремится к развитию. Пусть не к такому, как на Западе. Можно довольствоваться намного меньшим, лишь бы при этом не утерять своего, —таково, примерно, кредо многих стран современного Востока. И роль религии при этом первостепенна.

Дело в том, что мощные пласты тысячелетних религиозных традиций продолжают действовать и, видимо, будут еще долго оказывать серьезное влияние на самосознание, образ жизни и политику большинства стран Востока. И хотя резкое убыстрение развития в наши дни вынуждает традиции-цивилизации Востока по-новому, ускоренными темпами реагировать на постоянно изменяющуюся ситуацию, что должно бы, по идее, привести к дальнейшей трансформации консервативных традиций, к перестройке, либерализации государственной структуры, к постепенному преобразованию самой цивилизации, – все эти процессы не могут быть слишком быстрыми. Религиозная традиция еще долгое время будет оказывать свое воздействие на Восток. И в первую очередь все это относится к миру ислама.

Собственно, сегодня, после краха коммунистического эксперимента и распада Советского Союза, едва ли кто-либо сомневается в этом. Возрождение религии как формы общественного сознания и самоидентификации народов, – особенно из числа тех, кто вчера еще был жестко придавлен имперской идеологией, – не только очевидный факт, но и в ряде случаев, как в Чечне, угрожающий соседям процесс. Активизация религии во всем современном мире не случайно связана прежде всего с оживлением исламского фундаментализма, причем очень часто в его крайне экстремистской форме. Это, как уже упоминалось, обусловлено прежде всего тем, что из всех известных мировых религий ислам – наиболее сильная и агрессивная. Разумеется, сила и агрессивность современных исламских фундаменталистов во многом связаны с экономическим и политическим положением некоторых стран и с их национальными интересами. Но дело в конце концов не в причинах, вызвавших к жизни то либо иное явление. Таких причин всегда и у всех немало. Дело в том, что причины, о которых идет речь, играют нередко лишь роль повода для мощного взрыва, который часто по своей силе и результатам неадекватен вызвавшим его причинам. Иными словами, все опять-таки восходит к внутренней сущности религии, к ее потенциальной мощи и агрессивности.