Фридрих Шлейермахер - Речи о религии к образованным людям, ее презирающим. Монологи [сборник]

Отсюда вы можете также усмотреть, как следует обсуждать вопрос, есть ли религия система или нет, – вопрос, на который можно отвечать и безусловным отрицанием, и решительным утверждением, – что вы вряд ли ожидали. Если вы разумеете под ним вопрос, подчинена ли религия некоторой необходимой внутренней связи, так что характер религиозного чувства у каждого человека есть нечто целое, и один и тот же предмет не может возбуждать в человеке случайно то одно, то другое чувство – если вы разумеете это, то, конечно, это есть система. Все, что где-либо – будь то у многих или немногих – выступает как особая форма и определенность чувства, есть нечто замкнутое и необходимое по своей природе; и, например, у христиан не может встречаться тот характер религиозного чувства, который вы находите у турок или индусов. Но это внутреннее единство религиозности, то расширяясь, то сосредоточиваясь, содержит большое многообразие сфер, и чем уже и меньше каждая из них, тем больше своеобразного она включает в себя как необходимое или отвергает как несовместимое. Ведь если, например, христианство само по себе есть целое, то и каждая из противоположностей, в различные эпохи выступавших в нем, вплоть до новейшей противоположности между протестантизмом и католицизмом, есть тоже нечто замкнутое в себе. И точно так же благочестие каждого отдельного лица, коренящееся в каком-либо более крупном единстве, есть, опять-таки, нечто единое и замкнутое в себе и основано на том, что вы зовете своеобразием данного лица или его характером, одну из сторон которого оно именно и составляет. Поэтому в религии имеется бесконечное формирование и развитие, вплоть до отдельной личности, и каждая из этих форм есть опять целое и обладает множеством своеобразных проявлений. Ведь не захотите же вы конструировать каждое такое проявление, перечислять их и точно определять характерное в нем с помощью отвлеченных понятий, как будто бытие и развитие всего единичного конечным образом вытекает из целого через ряд последовательных ступеней, так чтобы можно было определять одно начало с помощью других! Если можно в этом отношении сравнивать с чем-либо религию, то лучше всего сопоставить ее с тем, что и в иных отношениях тесно с ней связано, – я имею в виду музыку. Ибо музыка образует, конечно, великое целое, особое замкнутое в себе откровение мира, и все же музыка каждого народа есть самостоятельное целое, которое в свою очередь расчленяется на своеобразные формы вплоть до гения и стиля отдельного композитора; и каждое живое выступление наружу этого внутреннего откровения в отдельном лице, хотя и содержит в себе все указанные единства и возможно лишь в них и через них, но, вместе с тем, выливается в волшебстве звуков с радостью и весельем нестесненного произвола, именно так, как колышется его жизнь и как его затрагивает мир; и точно так же религия, несмотря на необходимость в ее живом формировании, все же в отдельных своих проявлениях, как она непосредственно выступает в жизни, более всего далека от всякой видимости принуждения и стеснения. Ибо все необходимое воспринято здесь в жизнь, а следовательно и в свободу, каждое отдельное движение выступает как свободное самоопределение именно данного сознания, в котором отражается преходящий момент мира. Нечестивым был бы тот, кто хотел бы требовать здесь чего-либо вынужденного, чего-либо внешне связанного и определенного; и если что-либо подобное содержится в вашем понятии системы, то вы должны здесь совершенно откинуть это. Система восприятий и чувств, – можете ли вы сами представить себе что-нибудь более странное? Или дело обстоит у вас так, что, чувствуя что-либо, вы, вместе с тем, соощущаете или сомыслите (называйте это как угодно) необходимость, в силу этого чувства, чувствовать так, а не иначе, нечто, что вас в данную минуту совсем не затрагивает? Предаться такому размышлению разве не значило бы загубить свое чувство и заменить его чем-то совсем иным, холодным рассчитыванием и умничанием? Поэтому очевидно нельзя полагать, что для религии необходимо еще и сознавать эту связь своих отдельных проявлений и не только иметь ее в себе и развивать из себя, но и обладать ее описанием и воспринимать извне; и было бы самомнением отказывать в достаточном благочестии тому, кто не имеет этого. Истинно благочестивые люди и не смущаются этим соображением в своей простой жизни и мало интересуются всеми так называемыми системами религии, построенными на этом воззрении. И поистине, они большей частью слишком плохи и далеко не сравнимы с теориями музыкального искусства, которому мы только что уподобили религию, сколько бы ошибочного ни заключалось и в последних. Ибо менее всего этим систематизаторам религии присуща скромная наблюдательность и внимательность, необходимая, чтобы уловить по возможности внутреннюю сущность того, что они описывают. И они, впрочем, менее стремятся к этому, чем к тому, чтобы счислять знаками и давать законченные и завершенные обозначения, что именно и носит случайный характер – почти столь же случайный, как обозначение звезд, в котором вы находите игру произвола и которое всегда недостаточно, ибо всегда усматривается и открывается новое, что в него не вмещается. Ведь не захотите же вы в таком обозначении найти систему, что-либо прочное и неизменное по природе, а не только в силу произвола и традиции! Совершенно так же обстоит дело и здесь. Ибо хотя каждая форма религии внутренне обоснована в себе самой, но именно ее обозначение всегда зависит от внешних обстоятельств. Тысячи людей могли бы иметь один род религиозных переживаний, и каждый, быть может, обозначал бы свое чувство иными признаками, руководимый не своим сознанием, а внешними условиями. – Далее эти систематизаторы не столько хотят изображать своеобразное в религии, сколько подчинять одно начало другому и выводить из высшего. Но это менее всего соответствует интересу религии, которая ничего не знает о выведении и связывании. Не только какой-либо единичный факт может быть назван в ней изначальным и первичным; напротив, все в ней непосредственно и истинно само по себе, все существует самостоятельно, без зависимости от чего-либо иного. Правда, каждая религия обладает своеобразной формой лишь в силу определенного способа и характера чувства; но было бы заблуждением относиться к такому чувству, как к тому, что вы зовете принципом и из чего можно выводить иное. Ибо эта определенная форма религии одинаково содержится в каждом отдельном элементе религии, каждое выражение чувства носит на себе такой особый отпечаток, и вне его последний нигде не обнаруживается и никому не дается; и даже понять нельзя религию, если не понимаешь ее так. Ничто в ней не может и не должно доказываться из другого, и все общее, под что подводится единичное, всякое такого рода сближение и соединение либо лежит в чуждой области, если его относят к внутреннему и существенному началу в религии, либо же есть создание игры фантазии и свободного произвола. Каждый может иметь свой собственный распорядок и свои собственные рубрики; существо дела от этого ничего не приобретет и не потеряет; и кто истинно знает свою религию и ее сущность, тот поставит всякую внешнюю связь далеко ниже единичного, и ничем не пожертвует первой из последнего.