Чарльз Уильямс - Колдовство

Первое из указанных условий состоит в том, чтобы в экзорцизмах не употреблялось громогласный или молчаливый призыв дьявола. Второе условие – это отсутствие в экзорцизмах неизвестных имён, так как нужно опасаться, что под ними скрываются какие-либо суеверия. Третье условие – чтобы в произнесённых словах отсутствовало всякое искажение, так как в этом случае нельзя рассчитывать на Божью помощь. Ведь Бог не свидетель ложного». И здесь авторы «Молота» единственный раз цитируют фрагмент ведьминского наговора с намеренно искаженными словами:

Блаженная Мария пошла по-гулять

За рекой Иордан.

Стефан встретил ее и за-говорил.

«Четвёртое условие – чтобы при произнесении экзорцизмов не применялись никакие знамения, за исключением знамения Креста. Пятое условие – чтобы не верили в чудодейственность того или иного вида надписей и вообще в подобные внешние признаки. Это не соответствует благоговению перед Господом. Шестое условие – чтобы при произнесении божественных слов или при чтении Священного Писания обращалось внимание исключительно на святые слова, на их смысл, на благоговение перед Господом или на божественную силу, от которой ожидается помощь. Седьмое условие – чтобы ожидаемый успех экзорцизма всецело предавался на волю Господню. Ведь Бог знает, что полезнее больному, здоровье или испытание». Поэтому авторы «Молота» приходят к выводу, что экзорцистам разумнее всего использовать Иисусову молитву, Ангельское приветствие Божией Матери («Богородице Дево, радуйся...»), «Отче наш», На Рождество Христово, Пять святых ран, «Семь слов» и другие подобные устные обращения. Думается, что и «Молот» осудил бы ланкаширского чароплета так же явно, как и английские судьи. Один католический автор в 1651 году предостерегал своих читателей от использования стиха из сто седьмого псалма («Я встану рано...») в качестве заклинания на пробуждение в нужное время; было установлено, что если перед прочтением не представить себе отчетливо, что поклонение предназначено Богу, заклинание не будет работать, поскольку становится дьявольским.

Сестра Джеймса клялась, что перед тем как начать наговор, ее брат произносил: «Крест – знак вечной жизни. Аминь».«Это было для него как обязательный глоток воды, и в течение часа после произнесения молитвы брат бывал очень странным». По словам Джеймса, была молитва, которая помогала снять порчу с человека. Ее следовало произносить следующим образом:

В Страстную пятницу я пощусь, пока могу,

Пока не услышу звона колоколов.

Это звонит наш Господь.

Ему хорошо на небесах

С его двенадцатью апостолами.

Что у него в руке?

Скипетр у него в руке.

Что у него в другой руке?

Ключ от небесных врат.

Открой, открой ключом небесные врата,

Закрой, закрой адскую дверь.

Пусть дитя Христос

Идет к своей матери благословенной.

От чего разливается свет по всему миру?

То мой Сын дорогой распят на Кресте.

И в руках, и в сердце Его раны,

Ремнями к кресту привязан человек.

Этой пятничной молитве

И ребенок может научиться;

Крест Лазурный, а другой – Красный,

Потому что добрый хозяин был распят.

Габриэль спать ложился

На святой земле плача.

Добрый Господь шел мимо,

Спишь ли ты, Габриэль?

Господи, мне нужен посох,

Без него не могу я ни спать, ни встать.

Встань, Габриэль, иди со мной,

Не на посох должен ты опираться.

Сладчайший Иисус, наш Господь. Аминь.

Молитвы ведьмы из Челмсфорда на латыни и воспоминания о чарах Джеймса Дивайса вполне сопоставимы с другими старыми обрядами, сохранившимися в народе. В 1665 году повитухе миссис Пеппер было предъявлено обвинение в том, что она творила заговоры в Йорке. Она считала, что любой больной человек околдован, и требуется изгнать из него злого духа, как она это сделала с Робертом Пайлом, шахтером, который был «в очень плохом состоянии, – взгляд рассеянный, тело дрожит, члены не повинуются и ничего не чувствуют». Миссис Пеппер попробовала несколько средств; она окропила святой водой его лицо и «красное горячее пятно на тыльной стороне его правой руки», «достала серебряное распятие, которое носила на груди, и приложила на указанное место. Потом она сказала, что определила болезнь по тому самому месту, взяла указанное распятие и положила его в рот: «Либо после, либо раньше, она взяла его ребенка» и еще одного грудного ребенка, и приложила их к его губам» (Из «Показаний в Йоркском замке в связи с преступлениями, совершенными в северных графствах в XVII веке» (1861 г.).

Если бы не было «Молота ведьм», можно было бы предположить, что мы имеем дело с суевериями протестантской страны, но «Молот» наглядно показывает, что подобные суеверия могут быть свойственны и католикам. «Суеверие, – говорят авторы «Молота», цитируя Послание к Колоссянам, – это хаотичная религия, то есть религия, пользующаяся плохими методами в злых обстоятельствах. «Использование чар, использование грудного, младенца и распятия не может быть вовсе отвергнуто. Это традиции английской сельской местности, и поэтому терпимы. В Нортумберленде женщины использовали уток и селезней, чтобы изгнать злого духа; их арестовали за то, что они притворялись «обычными заклинателями».

Что случилось с ними или с миссис Пеппер, мы не знаем. Они кажутся достаточно безобидными врачевателями. Но на самом деле за этими самодельными заговорами, за использованием распятий и детей стоит темная сила, расходящаяся по всему миру со времен Римской империи. Нет оснований сомневаться в доброте миссис Пеппер. Но старуха Демдайк, похоже, была уже не такой доброй; ужасы Малкинг-Тауэр несли опасность для многих, а еще выше стоит графиня Сомерсет, магически злоумышлявшая против своего первого мужа. С распятием, возложенным на уста шахтера Роберта Пайла, перекликается распятие на суде над Жилем де Ре, маршалом Франции. Миссис Пеппер говорила, что Роберта Пайла околдовали. Джеймсу Дивайсу (по его словам) бабка велела принести из церкви освященный хлеб евхаристии и отдать «тому, кто встретится ему на пути». Встретился заяц, который пришел в ярость, узнав, что Джеймс не послушался и проглотил просфору. Да и после Джеймса Девайса полвека спустя в Париже священник-чернокнижник заклинал стихии над обнаженным телом женщины, лежавшей на алтаре.

Есть только три метода, с помощью которых можно победить и колдовство, и клевету на колдовство, и освятить самое опасное воображение. Это преданность, разумное сомнение и сила закона.

Глава десятая. Философско-литературные течения

В 1650 году в Лондоне были опубликованы «напечатанные для Х. Бландена в замке в Корнхилле» два небольших тома с пятью трактатами. Это были работы Томаса Вогана 101, брата-близнеца поэта Генри Вогана. Статьи Томаса Вогана, хотя он пользовался специфической терминологией, посвящены тем же проблемам, что и поэтические тексты брата – поискам гармонии. Томас писал под псевдонимом «Евгений Филалет», а его работа, представляющая для нас наибольший интерес, называется «Магия Адамика или древность магии и ее нисхождение от Адама». Слову здесь возвращается тот же смысл, который имел в виду Апулей, когда говорил о магии как «о верховной жрице тайн небесных». В то время как отвратительный колдун Мэтью Хопкинс занимался самыми примитивными формами колдовства в восточных графствах Англии, Томас Воган стал англиканским священником и настоятелем прихода Лансфрайд в Уэльсе. Позже за поддержку роялистов парламент отстранил его от работы. В 1649 году он уехал в Оксфорд и там продолжил учебу тем способом, который считал «наиболее важным для себя». В самом начале «Магии Адамики» он говорил: «То, что я должен исповедовать магию в этом дискурсе и оправдывать ее преподавателей, порицается многими, но для меня – это вера. Это совесть, которую я перенял от авторов куда значительнее меня и от их великих трудов. Магия – это не что иное, как мудрость Творца, заложенная и раскрывающаяся в творении. Само это название, как говорит Агриппа, «не противно Евангелию». Маги были первыми, с кем наш Спаситель встретился в этом мире, и единственными, кто признал Его во плоти до того, как Он Сам открыл Себя».