Валерий Евсюков - Мифы о вселенной

В соответствии с похоронной обрядностью другой сибирской народности, нганасан, умершего клали на нарты, нагруженные подарками, которые должны пригодиться ему в будущей жизни, в нарты запрягали оленей, и траурный поезд отправлялся к месту погребения. Там оленей убивали, ибо, только мертвые, они могут перевезти покойного в край предков. Далее инсценировалось путешествие умершего в иной мир. Кто-нибудь из родственников изображал покойного, едущего на нарте, в которую запряжены мертвые олени. Прибыв к мифической реке, замещающий покойного восклицал: "Ой, переплывет ли мой передовой (олень) через воду болезней!" Другое наименование этого мистического рубежа — "бодырбу колоптубы", т. е. "вода, подобная рыбьему клею мертвых". Переправившись через нее, мертвый как бы отмывается от всего, что связывает его с прежней жизнью. На берегу находится селение, где живут его умершие родственники. Они опознают вновь прибывшего по тамге на его олене и режут своего нового товарища пополам, при этом "грязная" земная половина бросается назад в реку. Из живых людей такое путешествие в потусторонний мир может совершить, оставшись невредимым, только "сильный" шаман. Вот фрагмент из рассказа нганасанского шамана: "Пришел я в нижнюю землю. Большая, очень быстрая река сейчас передо мной. Старик шаман стоит перед этой рекой на берегу, не может через нее перейти. Я бросился в воду и перешел на другую сторону реки" [30] Мифологические сказки и исторические предания нганасан. — М., 1976. — С. 93. .

Символизм мировых вод как рубежа между живыми и мертвыми помогает понять, почему столь часто у многих народов практиковались захоронения в лодке. Ведь именно с ее помощью покойник достигает иного мира. Особой популярностью такой способ погребения пользовался в Африке, Юго-Восточной Азии, Северной Америке, Сибири. Кроме того, в качестве полузабытого пережитка лодка фигурирует в похоронной обрядности и фольклоре многих народов Европы. Изображения ладьи солнца и ладьи мертвых можно встретить не только в искусстве Древнего Египта, но и в наскальных рисунках Европейского Севера, относящихся к эпохе бронзового века.

Отнюдь не случайно ацтеки приняли первых испанских конкистадоров за своих предков, вернувшихся с того света: ведь бледнокожие пришельцы, обладавшие способностью изрыгать смертоносный огонь и ездившие верхом на неведомых четвероногих животных, прибыли из-за океана на больших лодках. Характерное совпадение: аналогичным образом на появление первых европейцев отреагировали и австралийские аборигены. Еще бы, ведь и по их представлениям мертвые предки живут за морем.

Нет ничего удивительного и в том, что лодка часто воспринималась как живое одушевленное существо. Например, живущие на Амуре нивхи различали свои суденышки даже по полу: быстроходная долбленка считалась у них мужской, более же медленная дощатая лодка — женской. Еще чаще лодкам или судам придавался облик того или иного животного; их нос и корма оформлялись в виде головы и хвоста птицы, коня, дракона, змеи, черепахи, а также многих других, нередко фантастических, существ. Такую символику мы обнаруживаем не только у первобытных племен. В качестве примера можно назвать греческие галеры, римские триеры, ладьи викингов, суда многих других народов. В чем причина этого?

По древним широко распространенным мифологическим воззрениям, переправа через космические воды связана с потерей человеческой сущности. А это значит, что, вступив в воды смерти, человек уподобляется животному. По мере трансформации этих представлений переправа в страну мертвых в облике животного сменилась переправой на животном, а затем на лодке, на которую и были перенесены зооморфные черты. В древности между сакральным и обыденным часто не существовало резкой грани, и потому многим бытовым предметам нередко приписывалось религиозно-мифологическое значение. В данном случае мореходы, люди в силу опасного характера своей профессии особо суеверные, сохранили в декоре судов древнюю, космическую по сути, символику.

Итак, нам приоткрылась еще одна сторона проблемы: вступить в космические воды — значит не просто умереть, но преобразиться из человека в зверя, вернуться в изначальное состояние — ведь, согласно тотемическим верованиям большинства народов, именно животные — предки человека.

Следует помнить, что представления древних о жизни и смерти качественно отличаются от современных. Смерть мыслилась ими не как окончательное уничтожение, а всего лишь как переход в иную форму существования. Но и это не все. Жизнь и смерть рассматривались не просто как антагонисты, хотя и дополняющие друг друга. Они, по мысли древних, теснейшим образом связаны между собой: жизнь порождает смерть, а смерть — жизнь. И то, и другое — лишь разные стороны единого круговорота бытия. Умереть — значит родиться вновь. Посмотрим, какова же роль мировых вод в этом извечном процессе, не имеющем начала и конца.

Прежде всего вспомним некоторые сказочные сюжеты, имеющие общемировое распространение. Герой отправляется на поиски суженой. Проделав дальний и трудный путь, он оказывается у реки или моря. Здесь его подстерегает главное препятствие — ужасный змей или иное чудовище. В единоборстве герой побеждает его и верхом на коне — или иным образом, иногда верхом на побежденном им чудовище — перемахивает через водную преграду. На том берегу лежит иное царство, где его ждет невеста, руки которой он после ряда испытаний добивается. По такой примерно схеме построено множество сказок и эпических произведений. А вот другой типичный сюжет. Царевич (часто — просто охотник) прячется на берегу реки, озера или моря. Прилетают лебеди (или другие птицы), сбрасывают перья и становятся прекрасными девушками. Царевич прячет шкурку одной из них, и она становится его женой. Как и первый, данный сюжет с различными модификациями также распространен едва ли не по всему миру. В чем их существо?

Обратим внимание на то, что, во-первых, будущая жена героя живет "за морем", а во-вторых, часто имеет облик животного (лебеди, лягушки, тигрицы, волчицы и т. п.). Став законной супругой, она приобретает человеческое обличье. Объясняется это довольно просто. По законам родового общества, муж и жена обязательно должны принадлежать к разным родам (так называемое правило экзогамии). Свой род всегда мыслится воплощением всего только положительного, иной же — всего отрицательного. Отсюда — нечеловеческая, животная ипостась невесты (в еще более древних сюжетах, несущих черты матриархальной идеологии, звериный облик имел жених). Кроме того, иной род со своими обычаями и культурой часто отождествлялся с потусторонним миром. Отсюда — мотив водной преграды, отделяющей "этот" мир от "того". Переправившись через все те же космические воды с того света к "настоящим людям", невеста сбрасывает звериную шкуру и становится человеком в полном смысле этого слова.