Маркус Борг - Первый Павел: Воссоздание радикального провидца из-под иконы консервативной Церкви

Четвёртый концентрический круг контекста - Римская империя. Хотя это не более важно, чем другие круги, это самый большой и всеобъемлющий контекст. Павел и все его общины жили под римским владычеством.

Это имеет значение не просто как информация о времени и месте Павла. Скорее, это имеет значение, потому что римское правление было узаконено имперской теологией, которая провозгласила, что император был Сыном Божьим, Господом, Спасителем мира и тем, кто принёс мир на землю. Она также провозгласила, как мы увидим, особенно в главе 4, что мир и справедливость пришли через военную победу и имперский порядок.

Пока же мы просто отмечаем, что провозглашение Павлом Иисуса Сыном Божьим, Господом и Спасителем прямо противоречило римскому имперскому богословию. Для Павла, как последователя Иисуса, Бог, известный в Иисусе, был Господом, а император-нет. В этом контексте наиболее краткое утверждение Павла об Иисусе - "Иисус есть Господь" – была государственной изменой. Неудивительно, что Павел, как и Иисус, в конце концов был казнен Римом.

В этом четырехкратном контексте многое из того, что написано в письмах Павла, становится ясным. Хотя смысл некоторых отрывков остается неопределенным, либо потому, что мы недостаточно знаем об обстоятельствах, либо потому, что Павел иногда был неясен, но его подлинные письма дают понимание Павла и его Послания, которое согласуется с посланием Иисуса. Послание Павла бросило вызов нормальности цивилизации, тогда и сейчас, с альтернативным видением того, какая жизнь на Земле может и должна быть. Мы убеждены, что радикальный Павел был верным последователем радикального Иисуса.

В остальной части этой книги мы будем обсуждать жизнь и письма Павла, миссию и теологию. Но здесь, сразу же, мы подчеркиваем самый важный основополагающий факт о нем: Павел был еврейским мистиком Христа.

Мы начинаем со слова «мистик» и близких по смыслу – «мистический» и «мистицизм». Из-за разнообразия смыслов и неоднозначных коннотаций в современной культуре, они нуждаются в объяснении. Наиболее распространённая коннотация этих слов в современном употреблении - пренебрежительная. Сказать про что - то "это звучит мистически" или "похоже это мистицизм" означает, что это не всерьез. Это что-то неопределенное, нечеткое, необоснованное, возможно, потустороннее и неуместное.

В академическом мире термин не пренебрежительный, а скорее неоднозначный. Он используется некоторыми учеными в очень узком и точном смысле, а некоторыми в гораздо более широком смысле. Те, кто определяет его узко, видят в нем необычное и очень специфическое религиозное явление. Они рассматривают мистицизм, в иудаизме и христианстве, как пост библейское развитие и не используют термины “мистика” или “мистицизм” для библейского периода.

Мы относимся к числу тех, кто определяет термин более широко. Кратко в пять слов, которые, конечно, нужно пояснить, мистицизм - это есть единение(union) с Богом. Мистик - это тот, кто живёт в единении (union) и общении с Богом. Разница между единением и общением относительно невелика: первое предполагает чувство «единства» с Богом, второе, чувство связи с Богом, которое глубоко и интимно.

У большинства мистиков есть «мистические переживания» - т.е. экстатические переживания, в которых есть яркое чувство присутствия Бога, или Священного, или их реальности. Термины, которые мы используем взаимозаменяемы. Экстатический опыт является неординарным состоянием сознания. В этом опыте человек, как бы «из» или «за» обычного сознания и в этом состоянии имеет чувство «переживания» Бога. Бог становится эмпирической реальностью. В этом смысле, мистики знают Бога. Они не просто верят в Бога, но перешли от веры к реальному опыту.

Столетие назад Уильям Джеймс в книге «Многообразие религиозного опыта» приводится классическое определение мистических переживаний. Такой опыт, по его словам, предполагает живое чувство единства и просветления. Поскольку мы только что говорили о первом, мы переходим ко второму.

«Просветление» имеет не одну коннотацию в контексте мистических переживаний. Опыт часто включает свет. Иногда он включают в себя видения света или существо света-photism, если использовать термин Джеймса. Они также могут включать в себя видение мира как сияющего, как полного света. Земля «исполнена славы Божией» (ИС. 6: 3), то есть мир, полный сияющего свечения священного. Иногда этот свет становится желтым или золотым. Мирча Элиаде, самый известный ученый двадцатого века сравнительных религий, назвал это «опытом золотого мира».

«Просветление» имеет еще одну коннотацию в контексте мистических переживаний. Они часто включают в себя чувство «прозрения», яркое чувство видения более ясно, чем когда-либо прежде. И то, что человек видит – «как же на самом деле обстоят дела». Использовать другое слово Уильяма Джеймс, noetic - оно включают сильное чувство познания, а не просто экстатическое чувство. Люди, которые имеют такой опыт, испытывают радикальный сдвиг восприятия - они начинают видеть по-другому.

«Просветление» это не только трансформированный способ видеть, но и то, что продолжается потом у испытавшего это. Многие говорят об этом как о переходе от тьмы к свету, от слепоты к зрению, от сна до пробуждения. Так, например, Будда после своего мистического опыта под деревом Бо стал «просветлённым», «пробуждённым». В Новом Завете тот же самый эффект упоминается с изображением слепоты и зрения в стихе знакомого гимна «Удивительная благодать»: «Я когда-то был слеп, но теперь я вижу» (см. также Иоанна 9). Зрение трансформируется; мистики видят по-другому из-за того, что им довелось пережить.

В этом широком смысле такие тексты как Деяния и Послания Павла показывают, что Павел был мистиком и был «просветлённым». В этом важнейшем факте, Деяния и Павел сходятся. Позже, в главе 3, мы также увидим некоторые различия. Согласно Деяниям, Павел имел мистический опыт Иисуса, который был преобразующим событием его жизни. Это изменило его от Саула, преследователя Иисуса, до Павла, провозглашающего Иисуса. В Деяниях это произошло на «дороге в Дамаск», фраза, которая вошла в наш язык, чтобы описать радикальный, изменяющий жизнь опыт. Мы называем это сокращённо опытом Павла в Дамаске.

Автор Деяний рассказывает историю трижды, один раз в рамках своего повествования (Деяния 9) и два раза в речах, приписываемых Павлу (Деяния 22; 26). Есть отличия в деталях, например, что пережили мужчины, путешествующие с Павлом, что исключает принятие трех рассказов, как точные факты. Очевидно, автор Деяния не заморачивался фактической стороной дела, иначе он бы мог согласовать эти три истории. Три рассказа сходятся в главном: Павел увидел Великий Свет и он услышал Голос, к которому он обратился как к «Господу»; голос отождествил себя с Иисусом; и опыт преобразил его.