Франсуа Мориак - Жизнь Иисуса

Сейчас Он уже далек отсюда, полностью отдан тому, что любит, тому человечеству, которое надо будет отвоевать, — и у какого врага! Думая о Своих врагах, Иисус представляет Себе не фарисеев, первосвященников или воинов, которые будут бить Его по лицу. Взглянем правде в глаза: Он знает Своего противника — у того много имен на всех языках. Иисус есть свет, пришедший в мир, который отдан во власть тьмы. В этот пятнадцатый год правления Тиберия сатана открыто правит миром. Для кесаря, живущего на Капри, он изобретает гнусные игрища, о которых рассказывает Светоний. Он пользуется богами, чтобы развращать людей, он подменяет собою богов, обожествляет злодеяние, он — владыка мира.

Иисус знает его, но он еще не знает Иисуса: он не вводил бы Его в искушение, если б знал Его. Просто он ходит вокруг самой чистой и самой святой души, к какой когда-либо осмеливался приблизиться. Но какой святой непогрешим? Именно это всегда и ободряет сатану. Гордость, погубившая его самого, как язва обезображивает столько лиц, считающих себя ангельскими!

Сейчас Сын Человеческий подобен гладиатору, еще скрытому где-то во мраке, но уже готовому выйти на залитую ярким светом арену, где Его в страхе ждет зверь. «Я видел, — воскликнет Христос в один радостный день, — Я видел сатану, спадшего с неба, как молнию!» Быть может, это падение Он увидел внутренним взором в последние часы Своей безвестной жизни. Видел ли Он (а как Он мог не видеть?), что побежденный ангел увлечет за собой миллионы душ, которых будет больше, чем хлопьев в снежной буре?

И Он взял плащ, завязал сандалии и сказал Своей Матери прощальные слова, которых никто никогда не узнает.

Иисус спешит в Иудею, Он идет в ту область Иордании, близ Вифании, где Его ждут первые друзья. Но это не та Вифания, в которой незадолго до смертного часа будут поклоняться Ему последние Его друзья.

Идет ли Он один или, быть может, с Ним идут и другие назаряне, прослышавшие об Иоанновом крещении? Сердцем Он уже знает учеников Крестителя, которые пришли из Вифсаиды в Вифанию и, едва завидя Иисуса, оставят Предтечу. А среди них самый любимый: сын Зеведеев…

Но Иоанн был один, когда Иисус приблизился к нему — он Его еще не знал. Позднее Иоанн воскликнет: «Вот Агнец Божий, который берет на Себя грехи мира».

Вместе с другими набожными иудеями Иисус идет совершить покаянное омовение, будто и у Него есть грехи, от которых требуется очиститься. Сыну Человеческому надо было сделать первый шаг, выделиться из той человеческой массы, в которую вот уже тридцать лет Он был погружен более, чем зерно в землю, где был сокрыт более, чем сегодня в Евхаристии. Но Ему не подобало выходить на подмостки и кричать: «Я Христос, Сын Божий». Он снимает одежду, входит в воду и, несмотря на отказ Иоанна, требует крещения. И Тогда Дух Святой явственно осеняет Его крыльями, тень которых тридцать лет назад трепетала на Деве, чтобы Она зачала. Иоанн Креститель (а может быть, и другие) слышит голос: «Ты есть Сын Мой возлюбленный И сын Человеческий уходит в пустыню, где рыщет дьявол, неотступно преследуя этого опасного Незнакомца».

После сорока дней поста и созерцания Иисус вернулся на место крещения. Он заранее знал, ради какой встречи. «Агнец Божий!» — воскликнул пророк (конечно, вполголоса), увидев Его. На этот раз рядом с Иоанном были двое его учеников: они взглянули на Иисуса, и взгляда этого было достаточно. Они пошли за Ним туда, где Он жил. Один из них был Андрей, брат Симона, другой — Иоанн, сын Зеведеев. «Иисус, взглянув на него, полюбил его…». Это сказано о богатом юноше, который отошел опечаленным, здесь же эти слова подразумеваются. Что делал Иисус, чтобы удержать их? — Увидев, как они последовали за Ним, Он спросил: «Что ищете вы?» Они ответили: «Равви, где живешь?» Иисус сказал им: «Пойдите и увидите». Они пошли и увидели, где Он живет; и пробыли у Него день тот. Было около десятого часа.

Эти слова так же волнуют, как и любая прямая речь Христа. Где Он живет? В пустыне, полной камней, которые сатана подстрекает превратить в хлеба. При этой первой встрече, предвещающей будущую Вифанию, свершается тайное чудо, чудо вспыхнувшей между ними сверхчеловеческой, невыразимой любви. Зажженный огонь уже разгорается, перебрасываясь с дерева на дерево, от души к душе: Андрей сообщает брату, что нашел Христа, и приводит в пустыню Симона, которого Иисус с того дня нарекает Кифой — «камнем».

На следующий день пламя распространяется дальше и охватывает еще и Филиппа, тоже жителя Вифсаиды, как Андрей и Петр. Каким словом и поступком привлекает его Христос — нам неизвестно. Но огонь от Филиппа перебрасывается к Нафанаилу. Это новое дерево не сразу загорается; Нафанаил знает Писание и потому возражает: ничего доброго не может прийти из Назарета. Его друзья отвечают ему просто: «Пойди и посмотри».

Достаточно ли было избранной душе увидеть Иисуса, чтобы признать Его? Нет, Иисус подавал ей знак. И знак, который позже убедит самарянку, был дан и Нафанаилу. «Почему Ты знаешь меня?» — недоверчиво спросил тот. «Прежде, нежели позвал тебя Филипп, когда ты был под смоковницею, Я видел тебя». Нафанаил тут же отвечал: «Ты — Сын Божий».

Неважно, что о самом деле, совершавшемся в большой тайне под смоковницей, ничего не было сказано. Но Нафанаил вдруг обнаружил, что всей душой предан этому Человеку, весь открыт перед Ним, как это случается и теперь с самым грешным из нас, когда он падает ниц, каясь в грехах, или протягивает лицо к Святым Дарам. Кому только ни подавал Христос во время земной Своей жизни этот знак, повергающий простых бесхитростных людей лицом на землю! Он ответит вслух и на самые тайные мысли книжников и фарисеев; но они отнюдь не ударят себя в грудь, а увидят здесь лишь коварство Веельзевула. Их неверие не так удивляет Христа, как вера смиренного Нафанаила, и легко представить себе Его улыбку, с которой Он говорит: «Ты веришь, потому что Я тебе сказал: „Я видел тебя под смоковницею“, но увидишь больше этого».

Возможно, когда произошла встреча с Нафанаилом, Иисус уже покинул пустыню, где сорок дней постился и подвергался натиску князя тьмы. Поднявшись вверх по течению Иордана, через Архелаиду и Скифополь, Он достиг Тивериадского озера и Вифсаиды, родины учеников, которых недавно похитил у Иоанна. Еще не настал окончательно тот час, когда они оставят все: они ненадолго возвращаются к своим сетям и лодкам, ибо это только первый зов.

Мы ничего не знаем о чувствах покинутого Предтечи, кроме того, что вскоре в его окружении возникнет некоторая враждебность по отношению к Иисусовым ученикам. Но Сын Человеческий приходит, как вор, и, похитив возлюбленную душу, не оглядывается на оставшихся в одиночестве. Его благодать действует в глубине тех сердец, которых Он лишил сына или дочери; Его утешение приходит к ним неведомыми нам путями. Ничто Ему так не чуждо, как протесты, оправдания, слезы. Долгие столетия приглаживался и тускнел Его образ. Но сквозь многовековую патину нам нужно пробиться к тому кроткому и непреклонному Иудею, который, пришел, как Он сам говорит, разделить людей и с самого начала проявил в этом безжалостное упорство, с кажущимся равнодушием Бога отняв у Провозвестника покаяния и крещения ближайших друзей. Вскоре Он объявит во всеуслышание: Он принес не мир, но меч, Он требует, чтобы Его предпочли самым близким, родным людям и даже такому учителю, как Иоанн, и, оставив их, следовали за Ним.