Сергей Ольденбург - Жизнь Будды. Сборник

Некоторые имена героев «Жизни Будды» имеют написание, 'отличное от принятого в нашей литературе. Относясь к тексту книги как к авторскому произведению, переводчик счел себя не в праве вносить здесь какие-либо изменения или исправления, тем более, что различия невелики и легко узнаваемы.

Быть может, непривычными для читателя окажутся подчеркнуто пышные описания и некоторая велеречивость героев книги. На наш взгляд, такой стиль задает необходимую дистанцию между плавным изложением событий прошлого и бешеной скороговоркой дней нынешних. Пусть каждый найдет время несуетно проследить жизненный путь Учителя учителей, не обольщаясь внешней простотой его откровений. Ведь все вечные истины звучат очень просто. Сложность в другом: понять их надо не головой, а сердцем.

С. Л. Комиссаров

В безмятежном великолепии, в небесном сиянии пребывал Капилавасту — город, где некогда жил великий отшельник Капила. Стены его были подобны облакам, а дома и сады испускали волшебный свет. Драгоценные камни изгоняли мрак и бедность. Ночью, когда лунные лучи своими серебряными пальцами касались башен, город был подобен пруду с кувшинками; днем, когда террасы дворцов заливало золотом солнце, он напоминал реку, заросшую лотосами.

Главным украшением Капилавасту был его царь Суддходана, добрый и щедрый, скромный и справедливый. Выступив против своих храбрейших врагов, он поверг их в сражении, подобно тому, как Индра низринул на землю могучих слонов. И так же, как темнота рассеивается, пронзенная лучами солнца, так и люди порочные побеждались его сияющей славой. Он нес свет миру и указывал верный путь ближним своим. Его великая мудрость снискала ему немало отважных и проницательных друзей, блеск которых еще больше усиливал славу царя, подобно тому, как свет звезд сливается с лунным сиянием.

Среди многих жен Суддходаны, царя народа сакья, любимейшей была прекрасная Майя. Подобно богине Лакшми, спустившейся в дольний мир, пленяла она красотой. Сладкоприятные речи ее звучали, как пение птиц весной. Волосы цвета черной пчелы обрамляли чело бриллиантовой чистоты, прохлада очей напоминала свежий листок голубого лотоса. И никогда хмурый взгляд не осквернял изящный изгиб ее бровей.

Добродетельная Майя делала счастья всем своим подданным и следовала благочестивым поучениям наставников. Исполненная правды, она являла пример к подражанию.

Спокойно и счастливо жили царь и царица в городе Капилавасту.

В один из дней царица омыла тело, умастилась благовониями и надела изысканное многоцветное платье. Руки унизала она драгоценностями, золотые браслеты зазвенели на щиколотках. Лицо ее лучилось счастьем, когда предстала она перед царем.

Суддходана восседал в большой зале. Сладкая музыка баюкала его спокойную дремоту. Майя села справа от него и так сказала:

— Выслушай меня, мой господин. Обещай, о защитник земли, оказать мне милость!

— Говори, моя царица, — отвечал Суддходана. — Какая нужна тебе милость?

— Повелитель, сочувственный взор мой видит в мире безмерное страдание. Я могла бы помочь несчастным созданиям, я закрыла бы разум для грешных мыслей. И пока я буду воздерживаться от греха в делах и помыслах, желая блага себе, я смогу быть полезной и нести благо другим. Я оставлю гордыню, о царь, и не стану внимать голосу грешного желания. Ни разу не произнесу я пустого или бесчестного слова. С этих пор, мой господин, я стану жить в строгости и затворничестве. Никогда не проявлю я злую волю или порочность, ненасытность или ненависть, не узнаю гнева и зависти. Я буду довольна своей судьбой, буду сторониться лжи — и стану чиста. Мой путь будет только путь добродетели! Вот почему губы мои улыбаются ныне, вот почему я исполнена радости.

Майя остановилась на мгновение. Царь смотрел на нее с нежностью и восхищением. Она же продолжала:

— Господин мой, я прошу уважения к моей строгой жизни. Не входи в темный лес желания, дозволь мне соблюдать священный закон воздержания. Я приготовлю себе покои в дальних пределах дворца. Там, где лебеди свили гнезда, уже готово для меня ложе, устланное цветами, — мягкое благоуханное ложе. Только мои девушки останутся прислуживать мне. Ты можешь распустить всех евнухов, стражников и слуг. Я буду избавлена от безобразных зрелищ, непристойных звуков и неприятных запахов.

Она замолчала. Тогда сказал царь:

— Быть по сему! Я исполню твои просьбы.

И он приказал:

— В дальних пределах дворца, там, где воздух наполнен лебедиными кликами, на ложе из редчайших цветов пусть обретет отдых царица, одетая в золото и драгоценные каменья. Пусть будет там музыка, для прислужниц да станет она подобной дочери Богов в небесном саду!

— Благодарю тебя, господин мой, — сказала царица, вставая. — Но послушай еще. Освободи всех узников. Раздай милостыню бедным. Подари счастье мужчинам, и женщинам, и детям! Будь милосерд, о царь, тогда и мир! сможет возрадоваться. Будь отцом всем живым созданиям.

Она покинула залу и поднялась на крышу дворца.

На землю пришла весна. Птицы порхали над террасами, пели в деревьях, сады цвели, пруды украсились распустившимися лотосами. И пока, царица шла к своему жилищу, нежные звуки флейт и струн сливались в единой гармонии. Ослепительное сияние разлилось над дворцом и затмило солнечный свет.

В тот самый день, когда в мир пришла весна, Майя увидела сон. Ей приснилось, что с небес спустился молодой слон с шестью бивнями, белыми, как снег на вершинах гор. Слон вошел в ее чрево, и сразу вокруг нее собрались тысячи Богов, воспевающих хвалебные гимны. Майя поняла, что никогда больше не узнает она тревогу, ненависть или гнев.

Она проснулась безмерно счастливой. Поднявшись с постели, она облачилась в светлые одежды и в сопровождении самых красивых девушек вышла из дворцовых ворот. Так шли они садами, а достигнув небольшой рощи, уселись в тени. Затем Майя послала двух девушек к Суддходане с такой вестью:

«Пусть придет царь в рощу; его царица желает увидеться с ним».

Царь немедленно покинул залу, где с помощью советников вершил справедливый суд для жителей города, и отправился в рощу. Но когда он хотел войти в тенистые кущи, странное чувство охватило его. Члены его ослабли, руки задрожали, слезы хлынули из глаз. Он подумал:

— Никогда раньше, даже в пылу битвы против моих храбрейших врагов, не был я потрясен так сильно. Почему же не могу я вступить под эту сень, где ожидает меня царица? Кто объяснит мое волнение?