Реза Аслан - Zealot. Иисус: биография фанатика

После Пилата и Каиафы уже не осталось никакой надежды на то, чтобы унять религиозное рвение иудеев. К середине столетия вся Палестина бурлила от мессианской энергии. В 44 г. н. э. пророк и чудотворец по имени Февда объявил себя мессией и привел сотни сторонников к Иордану, пообещав им, что заставит воды реки разойтись, как когда-то, тысячу лет назад, Моисей заставил расступиться воды Чермного моря. Это, как утверждал он, станет первым шагом на пути отвоевания земли обетованной у римлян. Римляне, в свою очередь, отправили войско, чтобы отрубить Февде голову и рассеять его сторонников по пустыне. В 46 г. н. э. два сына Иуды Галилеянина, Яков и Симон, вступили на путь своего отца и деда и подняли новый мятеж; за свои действия оба были распяты на крестах.

Чтобы держать под контролем эти мессианские настроения, Риму требовался твердый и рассудительный человек, способный ответить на недовольство иудеев и при этом сохранить мир и порядок в Иудее и Галилее. Но вместо этого в Иерусалим из Рима один за одним прибывали неумелые наместники, все более порочные и жадные, и их алчность и некомпетентность превратили гнев, негодование и чаяния конца света, неуклонно распространявшиеся по всей Палестине, в полномасштабную революцию.

Все началось с Вентидия Кумана, который был прислан в Иерусалим в 48 г. н. э., через два года после того, как был подавлен мятеж сыновей Иуды. Как наместник, Куман не представлял из себя ничего: он был просто вор и глупец. Одним из его первых распоряжений было размещение римских солдат на крышах портиков Храма, под предлогом предотвращения хаоса и беспорядков во время празднования Пасхи. В разгар религиозного празднования один из этих солдат решил, что будет забавным снять с себя одежду и продемонстрировать свои голые ягодицы собравшейся внизу толпе, при этом издавая звуки, которые, как пишет Флавий в присущей ему благопристойной манере, «соответствовали принятой им позе».

Толпа пришла в ярость. На Храмовой площади начался мятеж. Вместо того чтобы успокоить людей, Куман отправил когорту солдат на Храмовую гору, чтобы уничтожить мятежников. Паломники, избежавшие резни, попали в ловушку у узких выходов из внутреннего двора. Сотни людей были затоптаны. Ситуация обострилась еще больше после того, как один из легионеров Кумана схватил свиток Торы и разорвал его на части перед лицом собравшихся иудеев. Куман поспешно велел наказать солдата, но этого было недостаточно для того, чтобы унять гнев иудеев.

Дело дошло до критической точки, когда группа путешественников из Галилеи была атакована в Самарии, на пути в Иерусалим. Куман проигнорировал жалобу на такую несправедливость, возможно, потому что получил взятку от самаритян. Тогда шайка разбойников во главе с Элеазаром, сыном Динея, взялась вершить правосудие самостоятельно и устроила бесчинства в Самарии. Это был не просто акт мести — это было заявление о независимости со стороны людей, сытых по горло той ситуацией, в которой соблюдение закона и порядка зависело от ненадежного и бесчестного чиновника из Рима. Вспышка вражды между иудеями и самаритянами была последней каплей, переполнившей чашу терпения императора. В 52 г. н. э. Вентидий Куман был отправлен в ссылку, а вместо него в Иерусалим поехал Антоний Феликс.

Как наместник Феликс преуспел не больше, чем его предшественник. Так же как и Куман, он выказывал пренебрежительное отношение к подвластным ему иудеям. Он использовал звонкую монету, чтобы играть на соперничестве различных группировок в свою пользу. Поначалу казалось, что он хорошо поладил с Ионафаном, одним из сыновей Анны, занимавшим должность первосвященника. Феликс и Ионафан вместе уничтожали разбойничьи шайки в стране; возможно, Ионафан сыграл определенную роль в поимке Элеазара, сына Динея, которого отправили в Рим и там распяли. Но после того как первосвященник выполнил все, что отвечало целям Феликса, он стал больше не нужен. Некоторые говорили, что Феликс приложил свою руку к тому, что случилось впоследствии, поскольку именно при нем в Иерусалиме появился новый тип разбойников — загадочная группа иудейских повстанцев, которых римляне прозвали сикариями, то есть «кинжальщиками», из-за их пристрастия к маленьким кинжалам (sicae ), которыми они убивали врагов Господа.

Сикарии были зелотами, их воспламеняло предчувствие конца времен и пылкая преданность идее Царства Божьего на земле. Они были фанатическими противниками римского господства, хотя их месть была направлена на иудеев, особенно на богатых представителей религиозной знати, признавших власть Рима. Бесстрашные и неукротимые, сикарии безнаказанно уничтожали своих противников: в самом центре города, при свете дня, среди многочисленной толпы, во время праздников. Спрятав кинжалы под одеждой, они незаметно проскальзывали среди людей поближе к жертве. Когда убитый падал на землю, они тут же прятали оружие обратно и присоединяли свои голоса к крикам негодующей толпы.

Главой сикариев на тот момент был юноша-иудей по имени Менахем, внук того самого Иуды Галилеянина, неудавшегося мессии. Менахем разделял ненависть своего деда к жреческой аристократии в целом и к елейным первосвященникам в частности. Для сикариев Ионафан, сын Анны, был самозванцем: вором и мошенником, нажившимся на страданиях людей. Он не меньше, чем император-язычник, был виноват в том, что иудеи пребывали в рабском состоянии. Его присутствие на Храмовой горе унижало весь народ. Само его существование было мерзостью для Господа. Он должен был умереть.

В 56 г. н. э. сикарии под руководством Менахема наконец смогли сделать то, о чем Иуда Галилеянин мог только мечтать. Во время празднования Пасхи наемный убийца из их числа пробился через толпу паломников, наводнивших Храмовую гору, к самому первосвященнику, вытащил кинжал и перерезал ему горло. Затем ассасин растворился в толпе.

Убийство первосвященника повергло Иерусалим в панику. Как мог вождь иудейского народа, представитель Господа на земле, быть убитым при свете дня, посреди Храмового двора и совершенно безнаказанно? Многие отказывались верить в то, что преступник был иудеем. Ходили слухи, что убийство было совершено по личному приказу римского наместника Феликса. Кто еще мог быть настолько нечестивым, чтобы осмелиться пролить кровь первосвященника на земле, принадлежавшей Храму?

Но это было только начало террора. С лозунгом «Нет господина кроме Бога!» они нападали на власть имущих иудеев, грабили их владения, похищали родственников и поджигали дома. Такими действиями они вселяли страх в сердца иудеев, ибо, как пишет Флавий, «паника, воцарившаяся в городе, была еще ужаснее, чем самые несчастные случаи, ибо всякий, как в сражении, ожидал своей смерти с каждой минутой».