Реза Аслан - Zealot. Иисус: биография фанатика

Именно это движение, а не его основатель, привлекало внимание историков II века, таких как Тацит (ум. в 118 г.) и Плиний Младший (ум. в 113 г.). Они оба упоминают Иисуса из Назарета, но говорят только лишь о его аресте и казни — как мы увидим далее, эти свидетельства имеют важное историческое значение, но мало что проясняют в биографии Иисуса. Поэтому мы остаемся лишь только с той информацией, которую можно по кусочкам собрать из Нового Завета.

Первое письменное свидетельство об Иисусе, имеющееся в нашем распоряжении, происходит из посланий апостола Павла, одного из первых последователей Иисуса, умершего около 66 г. н. э. (самое раннее послание Павла — «Первое послание к Фессалоникийцам» — может быть датировано периодом между 48 и 50 гг. н. э., то есть примерно через два десятилетия после казни Иисуса). Однако в данном случае проблема состоит в том, что Павел демонстрирует поразительное отсутствие интереса к Иисусу как исторической фигуре. В посланиях апостола упомянуты всего три эпизода из жизни Иисуса: Тайная вечеря (1 Кор. 11. 23–26), распятие (1 Кор. 2. 2) и наиболее важное для Павла воскресение, без которого, как он считает, «проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша» (1 Кор. 15. 14). Тексты Павла могут послужить прекрасным источником для тех, кто интересуется ранней историей христианства, но для исследователя биографии Иисуса он — плохой проводник.

Нам остаются евангелия, с которыми связан свой собственный набор проблем. Начнем с того, что ни одно из евангелий, за исключением, быть может, Евангелия от Луки, не было написано тем человеком, именем которого оно названо. На самом деле это справедливо в отношении большинства книг Нового Завета. Такие псевдоэпиграфы, то есть тексты, приписываемые определенным лицам, но написанные не ими, были чрезвычайно распространены в античности и их ни в коем случае не следует считать подделками. Чужое имя в названии книги говорило об отражении в ней взглядов этого человека или о принадлежности к определенной философской школе. Безотносительно к этому евангелия не являются историческими документами, свидетельствующими о жизни Иисуса, и никогда не задумывались как таковые. Это не рассказы очевидцев о речах и делах Иисуса, зафиксированные знавшими его людьми. Это свидетельства веры, созданные в среде верующих и записанные спустя много лет после тех событий, о которых они повествуют. Попросту говоря, евангелия рассказывают нам об Иисусе Христе, а не о человеке по имени Иисус.

Самая общепринятая гипотеза о происхождении евангелий — так называемая «гипотеза двух источников» — утверждает, что евангелие от Марка было написано вскоре после 70 г. н. э., примерно четыре десятилетия спустя после смерти Иисуса. В распоряжении Марка было большое количество устных преданий и, возможно, некоторые тексты, которые на протяжении многих лет имели хождение среди первых последователей Иисуса. Добавив повествовательный элемент к этому пестрому собранию преданий, Марк создал совершенно новый литературный жанр — евангелие (греч.: «благая весть»). Но Евангелие от Марка кажется многим христианам слишком кратким и ограниченным по содержанию. В нем не рассказывается о детстве Иисуса: он просто приходит на берег реки Иордан, чтобы принять крещение у Иоанна. Нет здесь и свидетельства о воскресении. Иисус распят. Его тело помещают в гробницу. Через несколько дней гробница оказывается пустой. Такой обрывистый рассказ не удовлетворял даже первых христиан, поэтому задача улучшить первоначальный текст выпала на долю преемников Марка — Матфея и Луки.

Через два десятилетия после написания Евангелия от Марка, в период между 90 и 100 гг. н. э., авторы Евангелий от Матфея и Луки, работавшие независимо друг от друга, но использовавшие текст Марка как образец, усовершенствовали евангельское повествование, добавив известные им уникальные предания, в том числе две разные и противоречащие друг другу истории о детстве Иисуса, а также серию сюжетов, связанных с воскресением. Матфей и Лука также, по-видимому, опирались на некое ходившее в народе собрание изречений Иисуса, которое среди ученых принято обозначать буквой Q (от немецкого слова Quelle, «источник»). Хотя у нас нет сохранившихся копий этого документа, мы можем строить умозаключения о его содержании, выбирая места, общие для Матфея и Луки, но отсутствующие в тексте Марка.

Эти три евангелия — от Марка, от Матфея и от Луки — в совокупности называются «синоптическими» (от греч. «синопсис» — «общий взгляд»), поскольку в них в большей или меньшей степени представлена единая хронология и последовательность событий жизни и служения Иисуса, которая во многом входит в противоречие с четвертым евангелием от Иоанна, написанным, по-видимому, уже в начале следующего столетия, между 100 и 120 гг. н. э.

Итак, мы рассказали о канонических евангелиях. Но они не единственные. Сейчас мы имеем доступ к целой библиотеке неканонических сочинений, написанных в основном во II–III веках и дающих совершенно иной взгляд на жизнь Иисуса из Назарета. К их числу относятся Евангелие от Фомы, Евангелие от Филиппа, Апокриф Иоанна, Евангелие от Марии Магдалины и множество других, так называемых «гностических», текстов, найденных в 1945 г. в Верхнем Египте, возле городка Наг-Хаммади. Хотя эти книги не были включены в то, что в конце концов стало называться Новым Заветом, их значение заключается в том, что они демонстрируют значительное расхождение мнений о том, кем был и что значил Иисус, даже среди тех, кто шел за ним, делил с ним хлеб, слушал его слова и молился вместе с ним.

В конечном счете, есть только два неопровержимых исторических факта об Иисусе из Назарета, на которые мы можем с уверенностью опираться: во-первых, Иисус был иудеем, возглавившим массовое движение в Палестине в начале I века н. э.; во-вторых, он был распят за это римлянами. Но в сочетании с нашими знаниями о беспокойной эпохе, в которую жил Иисус (а благодаря римлянам мы знаем о ней немало), эти два факта могут помочь нам создать его портрет, который, возможно, будет более исторически точным, нежели тот, что рисуют евангелия. Действительно, образ Иисуса, который получается в результате этого исторического упражнения — пылкий бунтарь, сметенный, как и все остальные иудеи, религиозно-политической смутой, воцарившейся в Палестине в I веке, — мало похож на образ доброго пастыря, культивировавшийся раннехристианской общиной.

Обратите внимание вот на что: распятие было видом казни, который римляне применяли почти исключительно к тем, кого обвиняли в подстрекательстве к мятежу. Табличка, которую закрепили над головой распятого Иисуса — «Царь Иудейский», — называлась titulus, и, вопреки распространенному мнению, эти слова не были насмешкой. Каждый преступник, висевший на кресте, получал такую табличку, на которой указывалось, за какое именно преступление он был распят. В глазах римлян преступление Иисуса заключалось в том, что он стремился к царской власти (то есть, это была государственная измена) — за то же самое казнили практически всех мессиански настроенных лидеров той эпохи. Согласно евангелиям, преступники, распятые на крестах по обе стороны от Иисуса, назывались lestai — «разбойники», что было самым распространенным римским словом для мятежников и повстанцев.