Реза Аслан - Zealot. Иисус: биография фанатика

Поскольку Храм лежал в руинах, а иудаизм стал религией изгоев, перед иудеями из числа последователей Иисуса стоял простой выбор: они могли либо сохранять обрядовую связь с религией отцов и испытать на себе за это враждебность Рима (гонения на христиан начнутся много позже), либо отделиться от иудаизма и превратить своего мессию из яростного иудейского националиста в мирного проповедника благих дел, царство которого не от мира сего.

Но первыми христианами руководил не только страх перед репрессиями со стороны Рима. После разграбления Иерусалима христианство больше не было крошечной сектой на иудейской земле, существовавшей в окружении сотен тысяч иудеев. После 70 г. н. э. центр христианского движения переместился из Иерусалима в сторону крупных греко-римских городов Средиземноморья: Александрии, Коринфа, Эфеса, Дамаска, Антиохии, Рима. Через поколение после казни Иисуса у него было гораздо больше последователей из числа других народов, чем из иудеев, и их влияние будет гораздо сильнее. К концу первого столетия, когда была написана основная часть евангельских текстов, Рим — и особенно римская интеллектуальная элита — стала главным объектом для христианской проповеди.

Нацеленность на эту аудиторию требовала от евангелистов определенного творческого подхода. Следовало не только убрать из жизнеописания Иисуса все следы революционного рвения. Нужно было, чтобы римляне выглядели абсолютно невиновными в смерти Иисуса. Мессию казнили иудеи. Римляне были лишь орудиями в руках первосвященника Каиафы, который отчаянно желал предать Иисуса смерти, но у которого не было законных способов это сделать. Первосвященник обвел вокруг пальца римского наместника Понтия Пилата, возложив на него вину за трагическую ошибку правосудия. Бедный Пилат сделал все, что мог, чтобы спасти Иисуса. Но иудеи требовали крови, не оставив Пилату иного выбора, кроме как выдать им Иисуса, отправить его на крест. На самом деле, чем дальше отстоит время написания евангелия от 70 г. н. э., тем более отстраненной и странной становится роль Пилата.

Евангелие от Матфея, написанное в Дамаске примерно через двадцать лет после Иудейского восстания, рисует нам образ Пилата, который прикладывает все усилия, чтобы освободить Иисуса. Предупрежденный женой, чтобы он не делал ничего плохого «Праведнику Тому», и осознающий, что религиозные авторитеты предали ему Иисуса только «из зависти», Пилат у Матфея буквально смывает со своих рук любую ответственность за смерть Иисуса. «Невиновен я в крови Праведника Сего, — говорит он людям. — Смотрите вы».

В том варианте рассказа Марка, который изложен у Матфея, иудеи отвечают Пилату как «весь народ» (pas ho laos), принимая на себя вину за смерть Иисуса с этого дня и до конца времен: «Кровь Его на нас и на детях наших» (Мф. 27. 1–26).

Лука, писавший свое евангелие в Антиохии примерно в то же время, что и Матфей, не только подтверждает невиновность Пилата в смерти Иисуса. Он неожиданно распространяет эту амнистию и на Ирода Антипу. У Луки Пилат резко критикует «первосвященников и начальников и народ» за те обвинения, которые они осмелились выдвинуть против Иисуса: «Вы привели ко мне человека сего, как развращающего народ; и вот, я при вас исследовал и не нашел человека сего виновным ни в чем том, в чем вы обвиняете Его; и Ирод также, ибо я посылал Его к нему; и ничего не найдено в Нем достойного смерти» (Лк. 23. 13–15). После троекратной попытки отговорить иудеев от их кровожадного решения, Пилат неохотно уступает их требованиям и отдает им Иисуса.

Неудивительно, что именно в последнем из канонических евангелий вымысел о невиновности Пилата — и вине иудеев — доведен до крайней степени. В Евангелии от Иоанна, написанном в Эфесе около 100 г. н. э., Пилат делает все возможное, чтобы спасти жизнь этого бедного иудейского крестьянина, но не потому, что считает его невиновным, а потому, что, похоже, верит, что тот действительно может быть «Сыном Божьим». Тем не менее, после безуспешной борьбы с иудейскими авторитетами за то, чтобы освободить Иисуса, безжалостный префект, который командует легионами и регулярно посылает солдат на улицы, чтобы уничтожить иудеев, которые осмеливаются выступать против его решений (а именно так произошло, когда народ возмущался тем, что Пилат изъял средства из храмовой сокровищницы на починку акведуков), против своей воли отдает его толпе.

У Иоанна Иисус сам разрешает все сомнения в том, кто является настоящим виновником его смерти. «Более греха на том, кто предал Меня тебе», — говорит он Пилату, лично снимая с него всякую вину и возлагая ее на иудейских священников. Затем Иоанн наносит последнее, непростительное оскорбление иудейскому народу, который в тот момент был на грани мощного восстания: он приписывает иудеям самые омерзительные, самые богохульные, самые еретические слова, которые можно было только придумать. На вопрос Пилата, что ему делать с их царем, иудеи отвечают: «Нет у нас царя, кроме кесаря» (Ин. 19. 1–16).

Таким образом, история, которую Марк изобрел для того, чтобы снять с римлян вину за смерть Иисуса, и тем самым облегчить проповедь евангелия, с течением времени доводится до абсурда, превращаясь в основу для двухтысячелетнего христианского антисемитизма.

Конечно, можно представить себе, что Иисус все же получил аудиенцию у римского наместника, но, повторим, только в том случае, если тяжесть его преступления требовала особого внимания. В конце концов, он был не простым смутьяном. Его провокационный въезд в Иерусалим в сопровождении множества последователей, величающих его царем, его действия в Храме, размер отряда, отправленного в Гефсиманский сад, — все это говорит о том, что власти видели в Иисусе из Назарета серьезную угрозу для порядка и стабильности в Иудее. Вполне вероятно, что такой «преступник» был признан заслуживающим внимания Пилата. Но если суд над Иисусом все же состоялся, он в любом случае был кратким и формальным, его единственной целью была официальная запись тех преступлений, за которые его приговорили к смерти. Поэтому, вопрос, заданный Пилатом Иисусу, одинаков во всех четырех евангелиях: «Ты Царь Иудейский?»

Если бы евангельская история была драмой, ответ Иисуса Пилату стал бы кульминацией, после которой наступает развязка сюжета — распятие. Это момент расплаты за все, что говорил и делал Иисус на протяжении предшествующих трех лет: за выступления против религиозных авторитетов, за осуждение римского господства, за претензии на царскую власть. Все это вело к неизбежному суду, о чем говорил и сам Иисус. После этого будет только крест и гробница.

И все же в короткой жизни Иисуса нет момента более трудного для понимания и исследования, чем этот. Это отчасти связано с многочисленностью преданий, на которых основан рассказ о суде над Иисусом и его казни. Вспомним о том, что первому записанному евангелию от Марка предшествовали целые группы устных и письменных преданий, сохраненные самыми первыми последователями Иисуса и переданные ими далее. Одна из таких групп нам уже встречалась: это материал, встречающийся только у Матфея и Луки и обозначенный исследователями буквой Q. Но есть основания считать, что до Марка существовали и другие «блоки» сюжетов, связанные исключительно со смертью и воскресением. Эти так называемые «повествования о страстях» задают базовую последовательность событий, которые, как считали первые христиане, произошли в конце жизни Иисуса. Тайная вечеря. Предательство Иуды Искариота. Взятие под стражу в Гефсиманском саду. Встреча с первосвященником и Пилатом. Распятие и погребение. Воскресение на третий день.