Реза Аслан - Zealot. Иисус: биография фанатика

Было и другое, более практическое преимущество в том, чтобы оставить центр движения в Иерусалиме. Ежегодный цикл праздников обеспечивал приток туда паломников со всей империи. И в отличие от иудеев, живших в Иерусалиме, которые воспринимали последователей Иисуса в лучшем случае как несведущих людей, а в худшем — как еретиков, иудеи диаспоры, жившие вдали от священного города и за пределами досягаемости для Храма, оказались куда более восприимчивыми к новому учению.

Эти люди, жившие маленькими группами в крупных многонациональных городах типа Антиохии и Александрии, подверглись глубокому влиянию римского общества и греческой мысли. Окруженные множеством разных народов и религий, они проще относились к пересмотру иудейских верований и обычаев, даже когда дело касалось таких основных установлений, как обрезание или пищевые ограничения. В отличие от своих братьев в Святой Земле, иудеи диаспоры говорили по-гречески, а не по-арамейски: греческий язык был языком их мысли и культа. Они осваивали Писание не по древнееврейским оригиналам, а по греческому переводу (Септуагинте), который предлагал новый и творческий способ для выражения их веры, позволяя им легче согласовывать традиционную библейскую космологию с греческой философией. Вспомним иудейские тексты, вышедшие из диаспоры. Сочинения типа «Книги Премудрости Соломона», в которой Мудрость предстает в антропоморфной форме, или «Книги Премудрости Иисуса, сына Сирахова» больше походят на греческий философский трактат, нежели на семитские тексты.

Поэтому неудивительно, что иудеи диаспоры были более восприимчивы к новой интерпретации Писания, которую предлагали ученики Иисуса. Не потребовалось много времени для того, чтобы эти грекоязычные иудеи превзошли по численности первоначальную общину его последователей в Иерусалиме, говоривших на арамейском языке. Согласно «Деяниям апостолов», община разделилась на два лагеря: «Евреев» под предводительством Иакова и апостолов, имевших своим центром Иерусалим, и «Еллинистов», то есть иудеев диаспоры, родным языком которых был греческий (Деян. 6. 1).

Но не только языковые различия отделяли «евреев» от «эллинистов». Первые были в основном земледельцами и рыбаками, переселившимися в Иерусалим из сельской Иудеи и Галилеи. «Эллинисты» были более образованными городскими людьми и, конечно же, более состоятельными, о чем говорит их способность преодолеть путь в тысячи километров, чтобы совершить паломничество в Храм. Однако именно разница языков в итоге сыграла решающую роль в разделении двух общин. У «эллинистов» в основу богослужения лег греческий язык, который давал совершенно иной набор символов и метафор, чем древнееврейский или арамейский. Разница в языке постепенно привела к различиям в вероучении, поскольку «эллинисты» объединяли свои взгляды на мир, вдохновленные греческой культурой, с характерной для «евреев» трактовкой Писания.

Когда между общинами возник конфликт о равном распределении общих ресурсов, апостолы назначили семь человек из числа «эллинистов», чтобы те заботились об их нуждах. Имена этих семерых лидеров перечислены в «Деяниях апостолов»: Филипп, Прохор, Никанор, Тимон, Пармен, Николай (обращенный язычник из Антиохии) и, конечно же, Стефан, чья смерть от рук разгневанной толпы навсегда разделит «евреев» и «эллинистов».

За смертью Стефана последовала волна гонений. Религиозные власти, которые до сей поры пусть неохотно, но терпели присутствие последователей Иисуса в Иерусалиме, пришли в негодование от еретических слов Стефана. Не очень хорошо называть распятого простолюдина мессией, но называть его Богом — это богохульство. В ответ власти начали систематично изгонять «эллинистов» из Иерусалима, а «евреи», похоже, не выражали особого протеста. Действительно, тот факт, что иерусалимская община продолжала процветать в тени Храма еще несколько десятилетий после смерти Стефана, говорит о том, что преследования «эллинистов» каким-то образом не затронули «евреев». Выглядит так, словно религиозные власти считали две группировки не связанными между собой.

Тем временем, изгнанные «эллинисты» вернулись обратно в диаспору. Вооруженные учением, которое они усвоили от «евреев» в Иерусалиме, они начали передавать его на греческом языке своим собратьям-иудеям, жившим в языческих Ашдоде и Кесарии, на побережье Сирии и Палестины, на Кипре, в Финикии и в Антиохии — городе, в котором их впервые назвали христианами (Деян. 11. 27). Мало-помалу, на протяжении следующего десятилетия иудейская секта, основанная сельскими жителями Галилеи, превратилась в религию горожан, говоривших по-гречески. Проповедники из числа «эллинистов», не связанные ограничениями Храма и иудейского культа, начали постепенно убирать из учения Иисуса националистические идеи, превращая его в универсальный призыв, понятный людям, жившим в греко-римской среде. Поступая так, они освобождались от ограничений иудейского Закона, пока он вообще не перестал иметь хоть какое-нибудь значение. Иисус пришел не для того, чтобы исполнить Закон, утверждали «эллинисты». Он пришел, чтобы отменить его. Иисус осуждал не служителей, осквернивших Храм своим богатством и лицемерием. Он осуждал сам Храм.

Но все же на этом этапе «эллинисты» ограничивали свою аудиторию, «никому не проповедуя слово, кроме Иудеев» (Деян. 11. 19). Это все еще было преимущественно иудейское движение, преуспевавшее благодаря богословским новшествам, которые были характерны для диаспоры. Но некоторые из «эллинистов» уже начали делиться словом Иисуса с язычниками, так что «великое число [их], уверовав, обратилось к Господу». Проповедь язычникам еще не стала первостепенной задачей — пока не стала. Но чем дальше «эллинисты» уходили от Иерусалима и центра движения Иисуса, тем сильнее фокус их внимания смещался с иудейской аудитории на языческую. Чем больше внимания они уделяли язычникам, тем больше они позволяли проникать в их учение различным элементам, заимствованным из греческого гностицизма и римской религии. И чем большую роль в движении играли новообращенные-«язычники», тем быстрее оно отказывалось от своего иудейского прошлого в пользу греко-римского будущего.

Но до этого будущего еще было очень далеко. Только после разрушения Иерусалима в 70 г. н. э. проповедь иудеям будет прекращена, а христианство превратится в романизированную религию. Но даже на этом раннем этапе истории движения уже наметился путь в сторону преобладания в нем язычников, хотя переломный момент наступит только тогда, когда молодой фарисей из Тарса по имени Савл — тот самый Савл, который одобрил казнь Стефана, — повстречает воскресшего Иисуса на дороге в Дамаск и с тех пор будет известен под именем Павла.