Сэм Харрис - Конец веры. Религия, террор и будущее разума

Влияние веры на уголовные законы дорого нам обходится. Возьмем случай наркотических средств. Существует множество веществ — многие из них природного происхождения, — употребление которых вызывает у человека временное ощущение великого счастья. Иногда, конечно, эти же вещества вызывают временное ощущение несчастья, но это встречается гораздо реже, иначе у людей не было бы желания принимать такие вещества (а человечество знакомо с ними не одну тысячу лет). Проблема, конечно, заключается в том, что эти вещества вызывают удовольствие, а удовольствие никогда мирно не уживалось рядом с благочестием.

Наши законы, касающиеся наркотических средств — как и все законы, направленные на борьбу с пороками, — это законы об удовольствии: счастье опьянения, затмевающее радость от молитвы, или сексуальные отношения, которые дают радость, но не способствуют продолжению рода, ставятся вне закона. В частности, запрещается употреблять любое средство (ЛСД, мескалин, псилоцибин, ДМТ, экстази, марихуана и т. д.), которому приписывают духовное или религиозное значение. Это вовсе не отражает заботу о здоровье или чадородии граждан, о чем свидетельствует тот факт, что алкоголь и табак остаются совершенно легальными.

Тот факт, что людей судят и сажают в тюрьмы за употребление марихуаны, тогда как алкоголь остается банальным товаром в магазинах, ярко демонстрирует полную абсурдность того утверждения, что наши законы защищают людей, чтобы те не причинили вреда себе и другим [203]. Алкоголь по всем показателям куда опаснее марихуаны. Он не применяется по медицинским показаниям, и человеку несложно принять его летальную дозу. Он играет огромную роль в автокатастрофах. Растормаживающее действие алкоголя делает его важным фактором таких явлений, как насилие, травматизм, незапланированная беременность и распространение венерических заболеваний. Алкоголь также вызывает зависимость. Если его потребляют в больших количествах на протяжении многих лет, он вызывает неврологические нарушения и цирроз печени и может стать причиной преждевременной смерти. Только в США ежегодно из-за потребления алкоголя умирает более 100 тысяч человек. Он также опаснее для плода, чем многие другие наркотические средства (часто дети со всевозможными проблемами — это результат воздействия алкоголя во внутриутробный период их жизни) [204]. Ничего из перечисленного выше нельзя сказать о марихуане. Это средство уникально, поскольку может применяться в медицине для достижения различных целей и практически не приводит к смерти из-за передозировки. Из-за побочного действия таких лекарств, как аспирин или ибупрофен, в США ежегодно погибает около 7600 человек (и 76 тысяч больных госпитализируют), тогда как никто не погибает от марихуаны [205]. Раньше считали, что от марихуаны человек переходит к более серьезным наркотикам, но теперь в этом все больше сомневаются (и это никогда не могли доказать) [206]. На самом деле почти любой вид человеческой деятельности — вождение машины, перелет на самолете, удар по мячу в гольфе — куда опаснее, чем курение марихуаны в приватном пространстве собственного дома. Человек, который захочет доказать, что марихуану следует запретить из-за риска для людей, скоро убедится, что сил его ума для такой работы явно недостаточно.

И однако наше общество настолько далеко от тропы разума, что сегодня людей приговаривают к пожизненному заключению без возможности досрочного освобождения лишь за то, что они выращивают, продают, хранят или покупают обычное растение, которое встречается в природе [207]. Людей, страдающих раком или параплегией, сажают в тюрьму на десятки лет за хранение марихуаны. Иногда за решетку отправляют владельцев магазинов для садоводов лишь потому, что их покупатели разводят марихуану. Чем объяснить такое удивительное пренебрежение к человеческой жизни и материальным ресурсам? Единственное объяснение заключается в том, что этот предмет никогда не обсуждался в рамках рационального подхода. Если при нынешнем законодательстве появится какое-то новое средство, которое совершенно не вредит здоровью, не вызывает зависимости и при его приеме в 100 % случаев вызывает ощущение духовного блаженства, можно с полной уверенностью сказать, что оно станет запретным и что людей будут безжалостно наказывать просто за его употребление. Подобную жажду возмездия объясняет только страх перед библейским грехом идолопоклонства. Поскольку мы были воспитаны верой и научены заботиться о грехах наших ближних, мы привыкли снисходительно относиться к тому, что государство столь иррационально пользуется своей властью.

Из-за запретов на использование некоторых веществ тысячи работоспособных и во всем прочем законопослушных людей оказались в тюрьмах, где они часто проводят десятки лет или даже всю оставшуюся жизнь. Забота об их детях легла на государство. И что делает общую картину еще более ужасающей, преступников, совершивших акты насилия, — убийц, тех, кто издевался над женщинами или детьми, — очень часто освобождают досрочно, чтобы они вернулись в общество [208]. Похоже, здесь мы видим уже не банальное зло, а его абсурдные глубины [209].

Последствия нашей иррациональности на этом фронте столь ужасны, что заслуживают более пристального изучения. Каждый год из-за законов о наркотиках в США арестовывают 1,5 миллиона человек. В данный момент где-то порядка 400 тысяч человек томятся в тюрьмах США из-за преступлений, связанных с наркотиками, но не сопровождавшихся актами насилия. Еще около миллиона людей осуждены условно [210]. Количество людей, не совершивших преступлений с актами насилия и сидящих в тюрьмах США из-за нарушения законов о наркотиках, превышает количество всех заключенных в странах Западной Европы (население которой больше). На эту борьбу только на федеральном уровне расходуется 20 миллиардов долларов ежегодно [211]. Суммарная стоимость применения законов против наркотиков, куда входят также все расходы на уровне штатов и на локальном уровне и средства, которые бы поступали в казну при официальной продаже наркотиков, вероятно, превышает 100 миллиардов долларов в год [212]. На войну с наркотиками тратится около 50 % времени судебных заседаний, ее обслуживает армия офицеров полиции (при полной занятости) числом около 400 тысяч [213]. Эти ресурсы можно было бы направить на борьбу с уголовными преступлениями и терроризмом.

История должна была бы нам подсказать, что такая запретительная политика обернется неудачей. Всем известно, например, что вышло из попытки запретить алкоголь в США — только лишь трагикомедия с увеличением пьянства, усилением организованной преступности и коррупцией среди полицейских. Сегодня мало кто помнит, что этот запрет был связан с религией, его совместно породили Женский христианский союз трезвости и лоббирование со стороны некоторых ревностных протестантских миссионерских обществ.