Стивен Бэчелор - Что такое буддизм? Как жить по принципам Будды

Страстная убежденность, с которой геше Даргье излагал это учение, вселяла в меня стремление реализовать эту задачу. Дхарма открывала новые и невиданные перспективы. Мое существование было намного больше моей краткой, трагической жизни на земле. Сознание, благодаря которому я жив, путешествовало по бесконечной череде рождений и смертей с безначальных времен. Я был богом, титаном, животным, человеком, женщиной, птицей, насекомым, призраком, жителем ада. Теперь я встретился, возможно в первый раз, с учителем, который мог показать мне выход из этого циклического существования, которое, несмотря на все вершины и падения, в конце концов, ведет в никуда. Каждый должен поэтому не только оставить все преходящие радости этой жизни, но не стремиться даже к наградам на небесах, которые можно получить за добродетельную жизнь.

Таким образом, каждое существо стремится к Нирване, конечному «угасанию» неведения и жажды, которые вызывают деяния, двигающие его по бесконечному циклу рождений и смертей.

Ежедневно размышляя об этих идеях, рассматривая их под разными углами, я был готов со всей серьезностью спросить, для чего мы живем, что имеет наибольшее значение для меня и всех вокруг, что это за высшие ценности, ради которых можно даже умереть. В то же самое время я начал осознавать, насколько все эфемерно. Я ощущал присутствие смерти в своих костях. Я понимал, как это важно – знать, что каждый день на земле может быть последним. Но вместо того, чтобы становиться мрачным и больным от таких мыслей, я все интенсивнее ощущал себя живым. Эти размышления вызывали у меня своего рода восторг, с которым я вырывался из унылой повседневности и встречался с чудом каждый миг возникающей и исчезающей жизни. Я усваивал учение с такой жадностью, как человек, измученный жаждой, пьет пресную воду. Никогда прежде никто не просил меня размышлять об этих экзистенциальных и моральных проблемах. Теперь я столкнулся с традицией, которая не только придавала им большое значение, но и предлагала систематический метод сосредоточения на них таким образом, что они проникали в центр моего самосознания.

Геше Даргье учил, что в тот или иной момент своего движения по бесконечным рождениям каждое живое существо было моей матерью. Как же я могу стремиться к освобождению из круговорота циклического существования, если те, кто воспитывал и кормил меня в детстве, кто жертвовал своим благополучием ради меня, все еще оставались в ловушке порочного круга рождений и смертей? Конечно, я был обязан отплатить им за их доброту, но как лучше сделать это, если не путём достижения пробуждения не для себя, но для них. Если я действительно хочу облегчить их страдания, я должен показать им путь, который положит конец циклическому существованию, а следовательно, и страданию. Но, чтобы быть в состоянии указать кому-то еще этот путь, требуется, чтобы я достиг цели самостоятельно. Поэтому я должен посвятить свою жизнь достижению пробуждения ради «всех существ-матерей» и не ослаблять своих усилий, пока каждый из них, без исключения, не будет освобожден от рождения и смерти. Это – обет бодхисаттвы, альтруистическое обязательство, которое лежит в основе буддизма Махаяны (Великой колесницы), в противоположность Хинаяне («Малой колеснице»), высшей целью которой считается личное спасение.

Я уничижался и вдохновлялся этим идеалом универсального, неэгоистичного сострадания. Он придавал мне ощущение высокой цели, призвания, которое распространялось далеко за рамки этого существования, на все будущие бесчисленные жизни. Так в присутствии геше Даргье я взял обет бодхисаттвы и обещал избавиться от эгоистичного взгляда на мир и навеки посвятить себя благополучию других.

Я понял, что именно этот неэгоистичный обет придавал тибетцам храбрости, помогающей им противостоять трудностям в их новейшей истории. Они не казались чрезмерно подавленными своим изгнанием. Они потеряли все, но вовсе не были побеждены. Их поддерживало более высокое, более глобальное видение того, какой могла бы быть жизнь. Независимо от того, насколько невыносимыми бывают наши страдания в этом несправедливом мире, они ничто по сравнению со страданиями всех существ в бесконечном времени и пространстве.

Чтобы стать Буддой как можно быстрее, тибетцы практикуют уникальный корпус учений, унаследованный от индийских учителей, называемый «Алмазной колесницей» (Ваджраяна, то есть тантрический буддизм). В отличие от сутр Будды, т. е. наставлений и бесед, произносившихся для широкой публики, тантры преподавались только избранным ученикам. Чтобы получить и практиковать эти тайные учения, нужно пройти «посвящение» у квалифицированного тантрического мастера. Мастера, в свою очередь, тоже проходили посвящение в непрерывной линии передачи учения, восходящей к самому Будде. Высший класс тантр подразумевает визуализацию себя в виде «божества» в центре великолепной мандалы, которая заменяет «обычное восприятие» себя в качестве мирского эго «божественной гордостью» бытия, полностью пробужденным Буддой. После достижения такого перцептивного преображения можно затем возобновить фактическое преобразование себя в Будду посредством йогических практик, связанных с тонкими энергиями, их каналами и чакрами. Приняв обеты бодхисаттвы и получив адекватное представление об учениях, изложенных в сутрах, мы с нетерпением ждали момента прохождения тантрического посвящения, чтобы скорее ступить на «быстрый путь» к пробуждению.

Примерно через год моего нахождения в Дхарамсале геше Даргье организовал для некоторых из нас прохождение тантрического посвящения Ямантаки у Ценшапа Серконга Ринпоче, одного из старших советников Далай-ламы. Серконг Ринпоче был безмятежным старым ламой с сияющими глазами и лицом, похожим на потрескавшуюся землю. Он жил в бунгало ниже общественных зданий Маклеод Ганжа с двумя служителями и поваром. Посвящение длилось несколько часов и включало в себя многочисленные визуализации, пение, звон колоколов и грохот ручных барабанов. После вхождения в мандалу Ямантаки я торжественно обязался ежедневно на протяжении всей оставшейся жизни читать текст, в котором описывалось мое преобразование в это тантрическое божество. Впредь, каждое утро, я становился великолепным и могущественным быкоголовым Ямантакой: