Искупление через грех

В этой проповеди стих «Не могуществом и не силой, но только духом Моим, - сказал Господь» (Зехарья 4:6) трактуется следующим образом: «Ибо не совершит мессия знамений и знаков, [чтобы] вершить войну с врагами Израиля, и собрать изгнанников, и вернуть Израиль в землю его, но среди народов обретут они (евреи) милость, благодаря великой мудрости царя-мессии… Славно, славно будет всему Израилю, во всех местах проживания их среди народов». То, что саббатианцы оставались в Альтоне и после смерти р. Йонатана Эйбеншюца, не вызывает сомнений. В частности, это подтверждается внутренним франкистским источником, сообщающим о письме, которое прислали Франку «верующие» из Альтоны в 1777 г. (см. קרויסהאר, פראנק ועדתו, т. II, стр. 33).

Тезисы схожего характера можно найти также и в сочинениях франкистов, никогда не попадавшихся на глаза р. Яакову Эмдену. При этом у франкистов развивается в определенный период отчетливая тенденция к территориализму, обусловленная, по всей вероятности, личными устремлениями самого Франка [51]. Эта тенденция поражает всякого, кто читает книгу Краусхара «Франк и франкисты». Накануне проникновения новых политических идей в мир религиозного нигилизма франкисты изменили свое прежнее отношение к Эрец-Исраэль , после чего политическое содержание связывалось ими с надеждой на обновление нации в мировой революции. При этом никакого специального интереса к собиранию евреев именно в Эрец-Исраэль франкисты уже не проявляли.

Восторженный «верующий» в Праге открывает великую тайну: нет, не из-за грехов наших мы были изгнаны некогда из своей земли, а для того, чтобы упразднить клиппот , то есть «четыре царства» [52]. «И даже если теперь станет возможным для нескольких тысяч или десятков тысяч евреев вернуться в Землю Израиля, не будет в том совершенства». Эта новая теория о причине изгнания была, по словам цитируемого автора, «тайной, сокрытой даже от мудрецов, пока не открылась она [недавно] в Польше». Таким образом, мы видим, что в позднейший период своей истории саббатианство вырабатывает новое отношение к таким вопросам, как сущность изгнания и место пребывания Шехины в данную эпоху.

Образ самого Саббатая Цви также размылся со временем. Он превратился в легенду, исторические детали занимали все меньше места в портрете этого мифологического героя, пробившего новый путь и положившего начало новой космической эпохе. Уже р. Авраам Йахини, один из первых адептов Саббатая Цви, писал в книге «Вавéй ха-Аммудим» : «Подобно тому, как одно из семидесяти лиц Торы целиком говорит о воскресении мертвых, и это объясняется в Зогаре на некоторые главы, а в остальных главах [Торы, не истолкованных столь же подробным образом в соответствии с данным ее аспектом,] мы не можем этого постичь по скудости нашего разумения, так одно из лиц Торы [целиком] говорит о мессии, нашем господине и царе, да возвысится великолепие его [53]. И лишь когда он раскроется – вскорости, в наши дни! – мы сможем понять Тору в соответствии с этим ее аспектом». При таком подходе не приходится удивляться изменению конкретного образа Саббатая Цви, претерпевшего то же, что произошло с историческим образом Иисуса в сознании христиан, - в такой же, если не в большей степени, поскольку превращение Саббатая Цви в мифологического героя отличалось исключительной цельностью.

При этом у радикальных саббатианцев в данной связи срабатывали те же религиозные факторы, что известны нам из истории раннего христианства: в кругах этих «верующих» заново родилась доктрина воплощения Божества, превратившая Саббатая Цви даже не в совершенного человека, а в воплотившегося Бога. Эта доктрина связана с той интерпретацией «тайны Божества», которая была принята у радикальных саббатианцев. Будучи общей для всех радикалов, вплоть до последнего из франкистов, доктрина воплощения считалась самой глубокой тайной их учения. Мы не можем сказать определенно, из какого источника они почерпнули эту доктрину. Возможно, она явилась из воспоминаний тысяч марранов или была заимствована из печатных книг, будь то собственно христианских или еврейских, полемизировавших с христианством. Но возможно также, что эта доктрина родилась независимым образом в душах «верующих», столкнувшихся с парадоксом мессии-отступника, - подобно тому, как древние христиане, сформировавшиеся в иудейской среде, столкнулись некогда с парадоксом распятого мессии. Наконец, мы можем предположить, что в данном случае произвели действие все перечисленные выше факторы.

Сначала доктрина воплощения, вызывавшая острые споры между умеренными и радикальными саббатианцами, относилась только к образу самого Саббатая Цви. Распространилось мнение, согласно которому с началом эпохи Освобождения «Святой, благословен Он, поднялся наверх, а Саббатай Цви взошел на Его место, сделавшись Богом». Титул «Святой, благословен Он», используемый в еврейской традиции как одно из наиболее частых именований Бога, на языке саббатианской книги «Сод ха-Эмунá» («Тайна веры») равнозначен термину «Бог Израиля», в принятом у них понимании. Соответственно, цитируемый автор хочет сказать, что Бог Израиля скрылся в глубинах Первопричины, а Его место занял теперь Саббатай Цви, поднявшийся на ступень Малкá Каддишá (Святого Царя). Однако в таком варианте теологическая доктрина саббатианцев продержалась недолго, и уже обратившаяся в ислам община в Салониках сформулировала свой подход к вопросу богоявления: Малка Каддиша воплотился в теле мессии ради исправления мира ( тиккýн ) и упразднения Тора ди-Вриá . В таком виде доктрина была воспринята нигилистически настроенными саббатианцами в Подолии, от которых до нас дошел следующий молитвенный текст:

«Да будет угодно пред Тобою даровать нам успех в Торе Твоей, прилепить нас к заповедям Твоим и очистить помыслы наши, дабы [смогли мы] служить Тебе в истине… И чтобы были все наши деяния в Тора дэ-Ацилýт лишь во имя Твое великое, Сениор Санто , - познать величие Твое, поелику Ты есть Бог Истинный и Царь мира, наш Живой мессия, бывший в материи и упразднивший Тора ди-Вриá , и вознесся Ты на место Твое помочь всем мирам» (см. р. Р. Яаков Эмден, Сéфер ха-Шиммýш , лист 7а).

Используемое здесь обращение «Сениор Санто» (исп. «Святой Господин») подразумевает то же, что Малкá Каддишá . Как нам известно, этим титулом величал себя также и Яаков Франк.

Однако идеей одноразового воплощения дело не ограничились. Похоже, что в кругах радикальных сефардских саббатианцев получила развитие доктрина, согласно которой душа Саббатая Цви регулярно вселяется в человека, стоящего во главе секты «верующих». Мы не можем определенно сказать, приписывалось ли этим вождям божественное достоинство. Данный вопрос стоит особенно остро в отношении Брухьи Руссо, бывшего одним из первых выразителей новой доктрины. Но при этом мы можем со значительной определенностью утверждать, что всё учение Яакова Франка в первый период его деятельности как вождя подольских сектантов было заимствовано у сефардских саббатианцев крайнего толка. Франк лишь изменил в этом учении личные детали, дав своим адептам понять, что он сам является очередным воплощением Бога.