Алексей Букалов - С понтификами по белу свету. Записки участника папского пресс-пула

27 апреля 2014 года Иоанн Павел II был причислен Папой Франциском к лику святых (вместе с одним из своих предшественников Иоанном XXIII). Но это уже другая история.

Конечно, Ватикан – абсолютная монархия, но она выборная. Когда Папа умирает, собирается кардинальская коллегия, и она заседает именно в Сикстинской капелле, под потолком Микеланджело. Там ставятся трибуны, как на стадионе, они красного цвета, и их занимают кардиналы, одетые в красные мантии.

Участников высокого собрания (конклава) закрывают снаружи, потому что «конклав» буквально означает «под ключ». Их закрывают, чтобы они не общались с внешним миром. Это всегда было камнем преткновения: как помешать их общению с посторонними, как избежать утечки информации, исключить возможность влияния на этих затворников.

Раньше пап избирали почти в таком же помещении, только оно называется Capella Paolina (Капелла Святого Павла) и расположено в упомянутом нами Квиринальском дворце.

У этих двух помещений – у Сикстинской капеллы и у Паолинской – есть одна общая, очень важная, характеристика: как гласит легенда, они выполнены в пропорциях пространства Иерусалимского храма, разрушенного римлянами.

Тут все не случайно. Кароль Войтыла, например, был человеком очень рациональным и деятельным, как, впрочем, и все папы, хотя среди них были и философы, и затворники. И он, Войтыла, сам начал готовить свои похороны. Раньше, когда происходило такое событие – смерть Папы, закрывались все ватиканские музеи, потому что в Сикстинской капелле заседал конклав, а это порядка двухсот человек «пурпуроносцев-кардиналов». Их размещали прямо там, в музейных комнатах: ставили раскладушки, воду и пищу, создавали какие-то санитарные условия с ширмочками, и они там жили.

И первый, кто решился все организовать цивилизованно, – это Папа Войтыла. Он распорядился построить специальную гостиницу для участников конклава на двести одноместных номеров – «странноприимный Дом святой Марфы». И прямо от дверей гостиницы кардиналов привозят на автобусах до дверей дворца.

И когда выбирали Папу Ратцингера, преемника Иоана Павла II, который стал Бенедиктом XVI, конклав работал уже в новых, цивилизованных, условиях. И святые отцы не коротали ночь около статуи Зевса в коридоре, а отдыхали в своей комнате, молились там, а вечером собирались в трапезной.

Выбор нового Папы – это всегда важнейшее событие, богатое традициями.

В капелле устанавливается такая маленькая печурка – «буржуйка», как мы бы сказали. И труба от нее идет прямо на крышу. И по цвету дыма огромная толпа на площади Святого Петра точно знает, как прошло заседание конклава и тур голосования.

Если идет черный дым – значит, впустую заседали, не договорились. А когда результат достигнут, в огонь добавляют специальную соломку, которая дает белый цвет. Это называется fumata bianca – белый дым. Белый дым означает, что новый понтифик избран.

И тогда начинают звонить колокола, и все бегут на площадь, потому что пройдет минут 15–20, новый Папа выйдет на центральный балкон собора Святого Петра и кардинал-камерленго, распорядитель конклава, скажет: “Habemus Papam!” («У нас есть Папа!») и покажет этого раба Божьего народу.

А до этого (когда наконец избирают нового Папу), его быстренько препровождают в маленькую комнатку, которая находится в той самой алтарной стене, расписанной Микеланджело. Ее называют комнатой плача, потому что? когда вновь избранного понтифика туда запихивают, там его ждут монахини; и возле них висят в шкафу три размера папской одежды – маленькая, средняя и большая, ибо никто не знает, кого выберут.

В эту комнату входит кардинал, а выходит он уже Папой. Входит туда в своей красной мантии, а выходит уже в белой. И вот он туда заходит, эти монахини «на живую нитку» примеряют ему белую одежду, и они утверждают, что ни один Папа не удержался в этот момент от слез – то ли от сознания ответственности, то ли от умиления и радости…

Но то, что во время выборов Бенедикта в капелле плакали все, не только Папа, но и кардиналы, это точно. От долгого неупотребления печурка задымила, и дым пошел не в трубу, а прямо в капеллу. Ведь двадцать шесть лет просидел на троне Иоанн Павел II и столько же не топили печку.

Кардиналы плакали и кашляли. А толпа на улице никак не могла понять, какой дым идет – белый или черный. И когда наконец с опозданием зазвонили колокола, то по площади бежали швейцарские гвардейцы, на ходу застегивая мундиры, чтобы успеть встать в почетный караул перед выходом нового понтифика…

Но были и другие времена, когда избранного Папу обследовали на предмет принадлежности к сильному полу, усаживая претендента на папский престол в особое кресло с отверстием в сиденье и деликатно определяя, мужчина он или женщина… И поводом для этого послужил один невероятный случай, произошедший при папском дворе.

Предание гласит, что после смерти Папы Льва IV в 855 году трон святого Петра два года, пять месяцев и четыре дня занимала женщина, оставшаяся в народной памяти как папесса Иоанна (Джованни, Жанна, Анна, Агнесса Ланглуа). Знатоки ватиканских интриг утверждают, что речь идет о реально существовавшем персонаже – прекрасной англичанке благородных кровей и высокого ума.

Получив в лицее немецкого города Майнца хорошее образование, она решила его продолжить и, переодевшись в мужское платье, бежала со своим соучеником, монахом из Фульды, достигнув Афин, где посещала самые известные богословские и философские школы. Честолюбивый монах мечтал, набравшись знаний, поехать в Рим и стать кардиналом, а если судьбе будет угодно, то и Папой Римским. Но во время скитания по Европе юноша заболел и умер от лихорадки, а его спутница, оставаясь в мужском обличье, поклялась на могиле друга осуществить его дерзкую мечту и отправилась в Рим.

Благодаря недюжинным способностям, ораторскому искусству и богатым знаниям ей удалось получить кафедру в греческой школе. Вскоре слава о высокопросвещенном монахе распространилась по всему Риму. «Джованни Англико – так назвалась будущая папесса, стала своим человеком при папском дворе. Она успешно занималась не только церковными, но и государственными делами, в частности руководила работами по строительству высоких каменных стен, которые до сих пор окружают Ватикан.

Когда умер Папа Лев IV, в качестве его приемника не нашлось никого более достойного, чем Джованни. И вот наступил самый радостный момент в ее жизни, когда под звон колоколов конклав провозгласил ее главой Римской церкви.

Но природа взяла свое. Молодая женщина, облаченная в папскую сутану, вступила в любовную связь со своим управляющим и забеременела. Широкие одежды скрывали последствия любовных утех, и однажды во время церемониального шествия между Колизеем и Латеранской базиликой, папесса Иоанна неожиданно для всех разродилась и скончалась при родах.