Алексей Букалов - С понтификами по белу свету. Записки участника папского пресс-пула

Папа Римский приехал и помолился.

Маршрут всей этой папской поездки, 95-й по счету, строился так: после Казахстана планировалось посещение Армении. Отношения Ватикана с Апостольской церковью Армении – тема особая, отдельная, точек соприкосновения очень много. Один из монументов у стены собора Святого Петра – памятник святому Григорию Просветителю, это дар Эчмиадзина. Для католикоса всех армян приезд Папы был очень важен. После этого визита отношения развивались по восходящей, хотя пока больше никто из римских понтификов, кроме Войтылы, до Армении не добирался. Бенедикт не поехал, а Франциск пока только обещал – время покажет.

Иоанн Павел II, неплохо владея русским языком, публично предпочитал пользоваться услугами переводчика. Впрочем, помню и иные ситуации. В загородной резиденции Кастель-Гандольфо в 1995 году перед ним выступили юные музыканты из России, участники проекта «Новые имена». По окончании концерта Кароль Войтыла, тронутый виртуозным исполнением любимого Шопена, по-русски обратился к детям с весьма содержательной речью на такую серьезную тему, как значение русской культуры для сохранения христианских корней Европы.

Кстати, на том же концерте произошел маленький инцидент. Во внутреннем дворе папского дворца, где шел концерт и сидели гости, по периметру стояли кадки с пальмами. И вдруг в разгар музыкального вечера раздался звук, похожий на громкий пистолетный выстрел. Тут же вскочили со своих мест и стали озираться люди в одинаковых черных костюмах… Как оказалось, лопнул металлический шнур, притягивавший одну из кадок к полу. Я поймал взгляд – жесткий и гневный, – который Папа метнул с высоты трона главному охраннику…

Вспоминается еще один случай, когда я переводил беседу генерального директора ИТАР-ТАСС В. Н. Игнатенко с Иоанном Павлом II в библиотеке Апостольского дворца. Речь зашла о международном положении, и Папа употребил итальянское слово “contrоposizione”. Я перевел: «противостояние». Кароль Войтыла, сидевший напротив, по другую сторону стола, неожиданно положил ладонь мне на руку и четко повторил: «про-ти-во-сто-яние». Я слегка напрягся: «Я что-то не так сказал, Ваше Святейшество?» – «Нет, все так, я просто слово вспомнил». Вспомнил, значит, знал!

В мою бытность Войтыла уже не приходил к журналистам в третий салон самолета во время перелетов (в отличие от первых лет понтификата). Мы сами ходили его приветствовать в первый класс. Я подошел к креслу и увидел согбенную фигуру усталого старого понтифика, с прикрытыми глазами и слегка приподнятой правой рукой. Д-р Наварро Валльс меня представил, и я аккуратно пожал эту руку со словами почтительного приветствия (оговорюсь, что на левом ухе у меня был в то утро наклеен телесного цвета пластырь). Отсутствовавший, казалось, или находившийся как будто в забытье Папа неожиданно крепко сжал мою руку и поинтересовался: «Что у вас с ухом?». «Теперь, когда Вы спросили, святой отец, ничего!» – отшутился я.

Ватикан часто называют театром. Да, наверное, это похоже на театр, я бы даже сказал, на театр теней или на кукольный театр. А ведь когда-то это был Театр с большой буквы, и весь Рим и его окрестности были подмостками этого театрального действа.

В самом деле, когда мы говорим «Вечный город», «Рим», конечно, имеем в виду древнеримскую цивилизацию как важнейшую эпоху в развитии человечества. Но не только и не столько. Еще мы говорим «Святой город», потому что Рим – это еще и один из центров мирового христианства. Можно даже сказать, главный центр. Паломники приезжают сюда так же, как они посещают Святую землю, Иерусалим, чтобы побывать в местах зарождения самой массовой мировой религии.

Они приезжают сюда не только потому, что христианство шествовало по Римской империи отсюда, из Рима. Да, здесь оно пробивалось сквозь язычество и диких животных на арене Колизея, публично терзающих первых христиан; оно пробивалось сквозь преследование кровавых императоров. Но паломники приезжают сюда еще и потому, что Рим – это сосредоточение важнейших христианских святынь.

Здесь все начиналось. В Риме были казнены святые Петр и Павел – главные апостолы. Нужно помнить, что Петр считается первым Римским Папой, потому что он был епископом римской христианской общины. Если вы зайдете в один из боковых пределов в левом нефе главного католического собора, где расположен музей подарков Папе, то там при входе вы увидите большую доску, на которой вписаны имена всех римских понтификов, которые похоронены в соборе Святого Петра. И первым написан Petrus.

Сам собор построен на том месте, где находился стадион Нерона, и именно на этом стадионе казнили первых христиан. Эти показательные казни проходили в назидание, чтобы покарать их как поджигателей Рима, хотя история утверждает, что Рим мог поджечь сам Нерон, или город загорелся по чьей-то неосторожности.

Власть во все времена не терпит никакой конкуренции – ни физической, ни духовной. Жизнь Петра, как епископа христиан, висела на волоске. Ему посоветовали бежать из Рима, потому что начались аресты и казни.

И он ушел. Он шел по древней Аппиевой дороге, которая и сейчас существует. Нужно сказать, что в Риме прекрасно сохранились все эти древние мощенные камнем дороги, ведущие нас ко времени Древнего и потом христианского, папского, Рима. И, вот, как гласит предание, вдруг Петр увидел свечение… своего Учителя. Пораженный, он задал ему знаменитый вопрос, ставший названием романа Генрика Сенкевича: “Quo vadis, domini?” («Куда путь держишь, Господи?») «Камо грядеши?», в церковнославянском переводе.

На что Христос ответил: «Я иду в Рим, чтобы снова быть распятым».

Тогда Петр устыдился своей слабости, вернулся в Рим, где был арестован и казнен на ватиканском холме, на стадионе Нерона.

Единственное, что апостол попросил, чтобы его распяли вверх ногами, ибо не мог принять такую же смерть, как Учитель.

Но если всех казненных христиан хоронили в братской могиле, то Петра, епископа римского, похоронили отдельно и три века охраняли его могилу; там всегда горела лампадка, и христиане приносили туда дары.

И когда во времена правления Константина Великого, в IV веке, христианство стало разрешенной религией, император на том месте, где хранились останки Петра, велел построить храм и сам вынес при закладке собора двенадцать кожаных мешков земли, по числу апостолов.

Так родился собор Святого Петра. А Рим в течение многих лет был папской столицей, причем папы – а это я уже говорю о Средневековье – были не только духовными владыками, но и светскими.