Гари Хабермас - Исторический Иисус. Древние свидетельства жизни Христа

Вот пример, удачно иллюстрирующий либеральную методологию. В начале либерального движения господствовало объяснение чудес Иисуса с позиций рационализма. Чаще всего утверждалось, что события, которые авторы Евангелий считали сверхъестественными, следует понимать как естественные, природные процессы. Этот принцип был унаследован от деистического мышления предыдущего столетия [9] Примером деистической диатрибы против чудес Иисуса служит речь Томаса Вулстона: Thomas Woolston «A Defence of the Discourses on Miracles» (1729), включенная в книгу: Peter Gay, ed., Deism: An Anthology (Princeton: Van Nostrand, 1968). . В жизнеописании Иисуса, сочиненном в 1828 г., Генрих Паулус рассматривал значительную часть новозаветного текста как историческую, но приводил материалистические объяснения сверхъестественных элементов. Он считал, что, поняв вторичные причины предполагаемых чудес, можно объяснить, что же произошло «на самом деле» [10] Schweitzer, Quest, chapter V. .

Сочинение «Жизнь Иисуса», написанное Давидом Штраусом всего несколькими годами позже, в 1835 г., стало серьезным и убедительным возражением против классического подхода Паулуса. В работах Штрауса метод рационалистических объяснений вытеснен мифологической стратегией, ставящей под сомнение многие повествования об историческом Иисусе. Штраус считал, что Евангелия представляют собой преимущественно мифологические тексты, в которых обычное повествование используется для передачи трансцендентальных идей, оболочка которых может показаться исторической. Конечной целью языка Нового Завета было выразить невыразимые по сути своей истины таким образом, чтобы их было легче применять в жизни [11] David Strauss, A New Life of Jesus, 2 vol. (Edinburgh: Williams and Nor-gate, 1879). .

Первое, что бросается в глаза в мифологическом подходе, популяризованном Штраусом и другими,– это отрицание исторической достоверности Евангелий и, соответственно, сомнение в ортодоксальной позиции. Однако менее очевидно, что этот подход отвергает даже более ранние рационалистические стратегии таких авторов, как Паулус, поскольку те в какой-то мере допускали фактическую истинность евангельских повествований об Иисусе.

Эти две методологии характерны для либерального взгляда не только на чудеса, но и на всю жизнь Иисуса в целом. Перед нами два разных подхода к евангельской информации.

Тем не менее, в начале двадцатого столетия наступили тяжелые времена для классического либерализма в целом. Характерная для него эволюционная антропология, согласно которой человек восходит на все более высокие уровни сознания, оказалась чрезмерно оптимистичной.

Реалии Первой мировой войны и признание слабости, присущей человеческой природе, разрушили эти представления. Ученые, которые не могли отказаться от идеалистической веры в благость человека и упорно придерживались своих убеждений, все еще пытались объяснить самую страшную войну в истории, когда их настигла кровавая Вторая мировая. Либерализм утратил свое главенство в богословском мире.

Либерализм потерпел поражение и по другим причинам. В данном случае наш главный интерес заключается не только в том, оправданна ли вера в Иисуса, жившего и действующего в истории. Этот вопрос практически не вызывал разногласий. Но нам также интересно, есть ли основание для сверхъестественных событий в Его жизни. Это нам еще предстоит исследовать.

Книга Барта «Послание к римлянам», опубликованная в 1918 г., лучше соответствовала не только неспокойному политическому климату, но и зарождавшимся богословским убеждениям. Барт настаивал на возрождении веры во всевластие Бога и в реальность греха. Очень мало книг получало такой резонанс, как этот труд, громогласно призывавший отказаться от безосновательной веры в благость человеческих способностей и вновь сосредоточить внимание на Боге.

Неоортодоксия Барта пришла на смену либерализму на передовой современного богословского диалога. Но хотя Барт и его последователи противостояли разнообразным либеральным тенденциям, они не особенно интересовались историчностью Иисуса, предпочитая отделять вопросы доказательств от практики веры [12] Доступное обсуждение можно найти в книге: Karl Barth, The Resurrection of the Dead (New York: Revell, 1933), pp. 130-145. . Даже ближе к концу своей карьеры Барт не поддерживал тех, кто стремился изучать вопрос об историчности Иисуса [13] Karl Barth, How I Changed My Mind (Richmond: John Knox, 1966), p. 69. .

Труды Рудольфа Бультмана стали еще одним фактором, препятствовавшим поискам исторического Иисуса. В очерке «Новый Завет и мифология», написанном в 1941 г., Бультман популяризовал богословскую методологию демифологизации, согласно которой любые свидетельства, служащие основанием веры, отодвигаются на задний план [14] Rudolf Bultmann, «New Testament and Mythology,» in Kerygma and Myth: A Theological Debate, ed. by Hans Werner Bartsch (New York: Harper and Row, 1961), например, pp. 3-8.– P. Бультман, Новый Завет и мифология. . С его точки зрения, библейские описания сверхъестественных событий были ключевой составляющей раннехристианской веры, но сегодня их никак нельзя понимать буквально. Однако язык, которым говорится о сверхъестественном, существенен сам по себе, и его следует не отбрасывать, а интерпретировать по-новому – в свете экзистенциального смысла, применимого к современной жизни и принятию решений.

Хотя богословские взгляды Барта и Бультмана значительно расходились, а часто были диаметрально противоположны , вопрос об историчности Иисуса оба богослова считали неуместным. Многие их последователи соглашались с ними, хотя и не до конца.

На протяжении долгих лет многие богословы находились под влиянием экзистенциального подхода Бультма-на. Однако начали появляться признаки того, что этот подход устраивает не всех. В 1953 г. Эрнст Кеземан в своей знаменитой лекции заявил: приверженность первых христиан определенному учению не означает, что верующих не интересовала хотя бы минимальная совокупность исторических фактов из жизни Иисуса. Вера в Иисуса предполагает определенное историческое содержание [15] Лекцию Кеземана можно найти в кн.: Essays on New Testament Themes, transl. by W.J. Montague (Naperville, IL: Allenson, 1964), pp. 15-47. .

Другие последователи Бультмана вскоре присоединились к Кеземану в сдержанной критике скептических подходов, отрицавших какое бы то ни было историческое основание раннего христианства. В то же время такие ученые, как Гюнтер Борнкам, продолжали поддерживать определенные идеи Бультмана, отвергая начавшийся в девятнадцатом веке «поиск исторического Иисуса» и утверждая, что, хотя о жизни Иисуса можно узнать довольно много, вера не зависит от исторических исследований [16] Günther Bornkamm, Jesus of Nazareth, transl. by Irene and Fraser McLus-key with James M. Robinson (New York: Harper and Row, 1960), chapter I. .