Николай Малиновский - Очерк православного догматического богословия. Часть I

Бог есть чистейший и всесовершеннейший личный Дух. Откровение отвергает как грубочувственные языческие представления ο Божестве, так и понятие ο Нем, как ο каком-либо безличном бесконечном начале, силе, душе мира, или каком-либо абсолютном, однако не личном, не самосознающем разуме, как в пантеистических учениях.

I. Истина ο духовности Божества с самого начала проповедывалась в Ветхом Завете. Не называя Бога нигде прямо Духом, ветхозаветное откровение, тем не менее, усвояет Богу все то, что входит в понятие ο Духе. Так, Бог изображается в Ветхом Завете как Существо, обладающее высочайшим сознанием, разумом и волею, со всеми их многоразличными свой{стр. 80}ствами. Ему усвояются: всеведение, премудрость, святость, благость, правосудие и другие свойства духовно-личного бытия. Моисей дважды называет Его Богом духов и всякия плоти (Чис 16, 22; 27, 16), а ο допотопном человечестве Сам Бог говорит: не имать дух Мой пребывати в человецех сих во век, зане суть плоть (Быт 6, 3).

Правда, с изображениями Бога бесконечным Духом нередко в Ветхом Завете усвояются Богу свойства телесной природы человека. Так, Он часто изображается как имеющий главу, лицо, очи, уши, нос, уста, руки, ноги, сердце, приписываются Ему свойственные телу человека состояния и действия, напр., дыхание, голос, осязание, зрение, обоняние, вкус и т. п. (т. н. антропоморфизмы ). Но такие изображения не противоречат учению Ветхого Завета ο Боге, как высочайшем Духе. Человекообразным изображением свойств и жизни в Боге в ветхозаветное учение отнюдь не вводится догматический антропоморфизм, подобный антропоморфизму языческих сказаний ο Божестве. В ветхозаветной религии он заключается не в мысли, а в языке, не в самом существе дела (т. е. не в усвоении Богу действительной принадлежности тела и его членов), а только в особенной форме или образе представления, а потому не наносит ущерба откровенной истине. Самые образы от начала до конца, далеко отстоя от мифологических сказаний ο богах народов той эпохи, таковы, что везде могут быть легко объяснены в смысле, достойном всесовершеннейшего существа Божия. Но что их и требовалось понимать в этом последнем смысле, это открывается из учения Ветхого Завета ο жизни Божией, бесконечно возвышенной над жизнью мира, из отрицания в Боге бытия телесных органов, подобных членам человеческого тела (Иов 10, 4–5; Пс 120, 4; Ис 40, 28), а еще более — из того, что в нем прямо запрещается делать изображения и поклоняться кумиру, или всякому видимому подобию Бога (Исх 20, 4–5; Втор 5, 8–9 — вторая заповедь). Причины же таких изображений Божества, кроме того, что образность есть природное свойство древнееврейской речи, заключаются и в том, что людям, облеченным плотью, невозможно понимать и выражать свою мысль ο {стр. 81} духовных предметах без употребления образов, типов и символов. Тем необходимее был антропоморфизм для такого народа, как еврейский, чтобы привить к нему возвышенное понятие ο Боге, как Духе.

II. В Новом Завете учение ο духовности Божества, как предложенное для возросших в вере, раскрывается уже без прежних антропоморфизмов. Здесь Бог прямо называется Духом. Спаситель в беседе с женою самарянкою сказал: Дух ( есть ) Бог (Πνεύμα ό Θεός); и иже кланяется Ему, духом и истиною дост оит кланятися (Ин 4, 24). Наименование Бога Духом — Πνεύμα, а дух , — по словам Самого же Спасителя, — плоти и кости не имать (Лк 24, 39), показывает, что Бог есть существо простое, невещественное. Указывая же на близость времени, когда поклонение Ему будет повсеместным (21 ст.), Спаситель тем выражает, что Бог есть Дух неограниченный пространством, вездесущий, вообще — бесконечный. Ап. Павел говорит: Господь Дух есть, а идежь Дух Господень, my cвoбoдa (2 Кор 3, 17). Соединением с мыслью о Духе мысли ο свободе показывается, что Бог, по мысли апостола, есть существо личное, свободно-разумное. Та же мысль ο Боге преподается в Новом Завете, когда Он называется От {стр. 82} цем духов (Евр 12, 9), усвояются Ему разум, любовь и другие свойства, могущие принадлежать только духовно-разумному личному существу.

III. Церковь, следуя учению откровения, всегда признавала духовность Божества. Учители церкви первых веков, начиная с апологетов, уже решительно вооружались против грубо-чувственных языческих и поздне-иудейских представлений ο Боге, пытавшихся вторгнуться в среду христианского общества. С еще большей определенностью выразилось верование церкви в духовность Божества по поводу появления в IV в. ереси антропоморфитов (иначе авдиан). Антропоморфиты утверждали, что Бога нужно представлять не иначе, как во всем подобным человеку, не исключая и тела со всеми его органами и членами. Основание для такой мысли они думали видеть в Св. Писании, и именно: в повествовании Моисея ο сотворении человека по образу Божию (Быт 1, 26), который, как они полагали, заключается не только в душе, но и в теле, а еще более — в изображениях Бога с членами и свойствами человеческого тела. Отцы церкви решительно осуждали столь грубое представление ο Боге и не менее неразумное понимание Писания. Образ Божий, вразумляли они заблуждающихся, нужно полагать не в теле человека, а в его душе, а относительно человекообразных выражений Писания ο Боге, объясняли причины их употребления, а вместе предлагали и самое объяснение их [ 14]. Вместе с этим они показывали, что учение антропоморфитов и само в себе полно несообразностей. Это они делали очевидным через сопоставление предполагаемой еретиками телесности Божией с другими свойствами Бога, усвояемыми Ему в откровении и признаваемыми самими антропоморфитами, каковы: беспредельность, вездесущие, неизменяемость, неразрушимость, вечность, всесовершенство и др.