Мирча Элиаде - История веры и религиозных идей. Том 2. От Гаутамы Будды до триумфа христианства

К началу VI в. до н. э. лежащие в бассейне Ганга индийские царства переживали яркий расцвет религии и философии, тут справедливо сравнение с духовным расцветом Греции того же периода. Наряду с религиозными мирянами и мистиками — последователями брахманической традиции, существовали бесчисленные сообщества шраманов ("те, кто пытаются"; палийское "самана"), бродячих аскетов (парив раджака) и среди них — йогины, маги, диалектики ("софисты", даже материалисты и нигилисты, предшественники чарваков и локаятиков. Некоторые бродячие аскеты возродили ведическую и поздневедическую традиции. О большинстве из них мало что известно, разве только имена. Фрагменты их учений упоминаются в буддийских и джайнских текстах; но там они подвергались нападкам и чаще всего умышленно искажались и высмеивались.

Все эти шраманы, вероятно, так и покинули мир, испытывая отвращение к тщете человеческого существования и к доктрине брахманического ритуализма. Они пытались осознать и освоить трансмиграции и их таинственный двигатель, действие (карму), используя для этого многочисленные и разнообразные средства — от строжайшей аскезы, парайогического экстаза или эмпирического анализа материи до самой темной метафизики, оргиастических практик, экстравагантного нигилизма или вульгарного материализма. Средства выбирались в зависимости от того, что именно подлежало перевоплощению согласно закону кармы: бренный психический организм или нерушимое и бессмертное истинное Я . Этот вопрос, в сущности, ставился еще в первых упанишадах (§ 80) и всегда оставался в центре индийской мысли.

Тексты буддизма и джайнизма сохранили ссылки на учения безымянных авторов. Длинный перечень таких учений дает «Брахмаджала-сутта»: "Кто-то размышляет о прошлых временах и убежден в том, что истинное Я (атта, санскр. атман) и мир вечны, что вечное существование достигается самодисциплиной (тождественной йоге с самадхи) и необычными способностями, например, памятью о прошлых жизнях. Иные сомневаются: то ли они вечны, то ли — не вечны, и приводят в пример вечного Брахмана и его преходящие творения. Кто-то принимает Себя за тело и поэтому отказывает себе в вечном существовании. Один твердит: мир конечен, а другой: он бесконечен […] Агностики вообще уклоняются от ответов. Есть и такие, кто говорят: Я и мир возникли без причины. Некто рассуждает о грядущих циклах, о Себе после расставания с телом. Я может иметь сознание и даже форму, или не форму и не не-форму, и будучи вне конечного либо бесконечного мира форм, обреченного на страдания. Истинное Я либо бессознательно, либо ни бессознательно, ни не-бессознательно, т. е. отрицает все, что не Я " (цитируется по: J. Filliozat. L'Inde classique, II, р. 512). Этот перечень тем более ценен, что некоторые его положения будут позднее усвоены и развиты разными школами буддизма.

Помимо упомянутых выше анонимных доктрин, источники донесли до нас названия некоторых школ. Назовем самые значительные: адживики с их первоучителем Машкарином Госала; нигрантхи (те, кто "без места"), иными словами, джайны, последователи Махавиры. Что касается наставников Готамы, [163] Имеется в виду Готама Индрабхутти, глава одиннадцати учеников-ганадхаров, которым Махавира передал управление сообществом. Арада Каламы и Рудраки, то, хотя Будда превзошел их в понимании и силе йогической концентрации, их вклад в методу его медитации был значительным.

"Саманнапхаласутта" (Digha, 1, 47 sq.) называет имена шести оппонентов Будды. Каждый, говорит этот источник, является "главой общины", знаменитым "основателем школы", почитаемым в качестве святого, уважаемого людьми, и дожившим до преклонного возраста. Пурана Кассапа проповедовал бесполезность действия; Аджита Кешакамбала — материализм, схожий с учением чарваков; [164] Чарваки, или локаятики признавали единственной реальностью материю, состоящую из первоэлементов — земли, воды, жара и ветра (Бонгард-Левин Г.М., Ильин Г.Ф. Индия в древности. М., 1985. С. 427–429). Какуда Катьяяна — вечность "семи тел" (кайя, т. е. «тела» земли, воды, огня, ветра, удовольствия, боли и жизни) и Санджая — род скептицизма, так как уходил от участия в спорах. Последние в списке — Машкарин Госала и Нигантха Натапутта, или Махавира. Махавира редко упоминался в буддийских текстах, хотя был наиболее крупным религиозным деятелем среди современников Будды.

Многие сутты повествуют о встречах Будды с паривраджаками, но уделяют главное внимание ответам Будды, а не описанию идей и нравов его собеседников. Будда, например, упрекает их в том, что они кичатся своей аскезой; в презрительном высокомерии к людям. Они, порицает их Будда, считают, что достигли высшей цели и тешатся этой мыслью, преувеличивают значение своих подвигов и т. д.. [165] Udumbarika Sthanadasutta (Digha, III, 43 sq.; Rhys Davids. Dialogues of the Buddha, III, 39 sq.). Главное в истинном самане, или брахмане, считает Будда, ни в коем случае не его внешний вид, покаяние или умерщвление плоти. Самодисциплина, милосердие, самообладание, освобождение сознания от предрассудков и привычек — вот что самое главное. [166] Kassapa-Sthanаdаsutta (Digha, I, 169 sq., Dialogues, 1, 234 sq.).

Будда никогда не встречался со своим современником Махавирой, хотя они странствовали по одним дорогам и посещали одни города и селения. Мы оставляем за рамками нашей работы причины, заставившие Будду избегать встреч с наиболее серьезным и оригинальным соперником, а тот был единственным из всех, кому удалось сплотить просуществовавшую до наших дней религиозную общину. Можно увидеть некоторое сходство в эпизодах жизни и в духовной ориентации обоих учителей: оба вышли из среды военной аристократии (кшатриев) и были свидетелями антибрахманических настроений, упоминавшихся в ранних упанишадах. Оба были образцовыми «еретиками» и не признавали существование высшего божественного существа и божественного откровения; оба заявляли о бесполезности и жестокости жертвоприношений. С другой стороны, их отличали несхожие темпераменты ив конечном счете — непримиримые доктринальные принципы.

В отличие от буддизма, джайнизм начинался не с предсказаний Махавиры. Махавира был последним в ряду легендарных тиртханкар, "делателей переправы" или "создателей брода", в буквальном переводе, а иначе говоря, первопроходцев, провозвестников спасения. [167] Но и буддисты очень рано объявили о немалом числе предшествующих будд. Первым был "древнейший основоположник" Ришабха, или Адишвара, сначала принц, а потом аскет, живший миллиарды лет назад и достигший нирваны на горе Каиласа. Легендарные биографии двадцати одного тиртханкары, следующих за ним, повторяли эту модель, ставшую парадигмой жизни и Махавиры: все они были царского происхождения, отреклись от мирской жизни, каждый основал свою религиозную общину. Специалисты считают исторической личностью двадцать третьего тиртханкару по имени Паршва. Сын правителя Бенареса, он ушел от мира в возрасте двадцати девяти лет, достиг всеведения и, основав восемь общин, почил в горах в столетнем возрасте за 250 лет до Махавиры. В наши дни имя Паршвы занимает важное место в культе и мифологии джайнов.