Мирча Элиаде - История веры и религиозных идей. Том 2. От Гаутамы Будды до триумфа христианства

Два вида жертв приносит Царь: жертвы предкам и жертвы Ди и другим богам. Иной раз ритуальная служба растягивается на 300 или 360 дней. Слово «жертвоприношение» обозначает «год», поскольку годовой цикл задуман как завершенная служба. Это подтверждает религиозную значимость календаря, гарантирующего нормальную смену времен года. В колоссальных царских гробницах вблизи Аньяня наряду со скелетами животных находят многочисленные человеческие останки: люди умерщвлялись, очевидно, для того, чтобы сопутствовать повелителю в загробном мире. Выбор жертв (воины, слуги, собаки, лошади) подчеркивает важность института охоты [20] Охота, наравне с войной, воспринималась архаическими обществами как форма обмена — жертвоприношение — между коллективом и иным (природным, племенным) миром. (может быть, ритуальной?) для военной аристократии и царского клана. [21] Li Chi. Ор. cit., p. 21 sq. Автор обращает внимание на анималистические мотивы (тигр, олень и т. д.) в росписи бронзовых ваз (р. 33). Добавим, что речь идет об эмблематических животных, несущих в себе довольно сложную космологическую и инициатическую символику. Большое число вопросов, сохраненных для нас надписями на гадальных костях, касаются своевременности и шансов на успех того или иного царского предприятия.

Захоронения наделялись той же космологической символикой и выполняли ту же функцию, что и жилища: они представляли собой обиталища, только для мертвых. Подобными же установками можно объяснить и человеческие жертвоприношения при строительстве зданий, особенно храмовых и дворцовых. Души жертв как бы обеспечивали нерушимость конструкции: возводимое сооружение долженствовало служить, так сказать, "новым телом", вместилищем души жертвы. [22] Ср.: Eliade. De Zalmoxis à Gengis-Khan, p. 182 sq. Но практика человеческих жертвоприношений имела и другие цели, о которых у нас мало сведений; можно лишь предположить, что имелось в виду обновление Времени или регенерация царствующей династии.

Несмотря на лакуны, главные черты религии эпохи Шан поддаются расшифровке. Не вызывает сомнений важнейшая роль бога Неба и культа предков. Сложность жертвенной системы (связанной с религиозным календарем) и техники предсказаний обусловливала существования класса профессионалов — "знатоков сакрального", прорицателей, жрецов и шаманов. И, наконец, иконография раскрывает перед нами символику одновременно космологическую и сотериологическую, пока еще недостаточно проясненную, но, по всей вероятности, предвосхищающую основные религиозные концепции классического Китая.

Прибл. в 1028 г. до н. э. последний царь династии Шан был свергнут князем Чжоу. Тот в своем замечательном воззвании [23] Текст сохранен в «Шуцзин»; перевод Карлгрена: The Book of Documents, p. 55. оправдывал мятеж против царя повелением Неба, поручившего ему покончить с развращенной и ненавидимой всеми властью. Это первое упоминание знаменитой доктрины "Небесного мандата". Князь-победитель стал царем Чжоу, положив начало самой протяженной во времени династии в истории Китая (1028-256). Оставим в стороне картины ее величия, упадка и гибели — для наших целей они не нужны. [24] Напомним несколько важных дат: на смену эпохе Западного Чжоу, которая продолжалась прибл. до 771 года, пришла эпоха Восточного Чжоу (прибл. 771–256 до н. э.). Прибл. с 400-го по 200 г. шли беспрерывные войны, это была эпоха так называемых "Сражающихся Царств", которой положило конец объединение Китая под властью императора Хуан-ди. Достаточно напомнить, что с VIII по III в. до н. э., несмотря на непрекращающиеся войны и связанное с ними чувство потери собственной безопасности, продолжалось развитие традиционной китайской цивилизации, а философская мысль достигла своей вершины. [25] Именно в течение этого времени были написаны или изданы книги древнекитайской классики. Как отмечает Хенце (Funde in Alt-China, p. 222), при Чжоу происходит прогрессирующая десакрализация письменности. Первая ее функция — регулирование отношений Небо-Земля и Бог-люди — заменяется интересами генеалогическими и историографическими. В конечном счете, письменность превращается в средство политической пропаганды.

При первых шагах династии Бог Неба Тянь, или Шан-ди (Верховный Государь), обнаруживает черты антропоморфного и персонифицированного бога. Он обитает в созвездии Большой Медведицы, в самом центре неба. В текстах перед нами предстают его характерные качества: он видит и слышит все, он всеведущ и проникает в будущее, его веления непогрешимы и непреложны, все в мире находится под его надзором. Позже всевидение и всеведение Неба прославлялись Конфуцием и множеством других философов, моралистов и теологов различных школ. Но для них Бог Неба постепенно утрачивал свое религиозную природу, становясь основополагающим принципом мирового порядка и гарантом нравственного закона. С этим процессом абстрагирования и рационализации верховного божества мы часто встречаемся в истории религий (ср. Брахман, Зевс, Бог у философов эллинизма, в иудаизме, в христианстве и в исламе).

Однако Небо (Тянь) остается неизменным покровителем династии. Царь — "Сын Неба" и "Правящий по воле Шан-ди". [26] Ср.:"Шуцзин", перевод Legge, р.428. Чжоу считались потомками мифического Ху-цзи, прославленного в «Шицзин» (стих. 153) за то, что "дал людям по приказу Бога пшеницу и ячмень". Добавим еще, что человеческие жертвоприношения, происходившие, судя по царским захоронениям, в эпоху Шан, полностью исчезли при Чжоу. Вот почему лишь царь может приносить жертвы самому Небу. Он же несет ответственность за нормальное состояние космических ритмов; в случае неудачи — засухи, зловещих знамений, наводнений и других катастроф, — царю вменено отправлять обряды покаяния. Поскольку всякий небесный бог управляет временами года, Тянь равным образом играет роль и в земледельческих культах. И царь должен представлять его в важнейшие моменты аграрного цикла (ср. § 130).

Культ предков продолжает сохранять структуры, установленные в эпоху Шан. (Правда, мы располагаем сведениями лишь о ритуалах, практиковавшихся в среде аристократии). Урну-домик заменяет табличка, которую сын умершего помещает в храм предков. Довольно сложные церемонии совершаются четырежды в году: приносятся жертвы вареным мясом, зерном и напитками, и для принятия жертвы призывается дух умершего. Он персонифицируется в каком-нибудь члене семьи, обычно в одном из внуков, который и разделяет жертвенную трапезу со своим предком. Аналогичные церемонии распространены в Азии и в других землях; ритуал, связанный с появлением представителя умершего предка, весьма вероятно, был известен во времена Шан, а может быть, еще и в доисторические времена. [27] Насеченные в глине изображения людей с воздетыми вверх обеими руками представляют, очевидно, предков или жрецов культа умерших (ср.: Hentze. Funde in Alt-China, p. 224 et pl. XL) Этот иконографический мотив встречается в неолите и в эпоху Шан. (ibid., fig. 29, 30). Прекрасный пример «фольклоризации» темы предков представляет бронзовый ларь середины эпохи Чжоу: на его крышке в наивно натуралистической манере изображены две фигурки, мужская и женская, сидящие лицом друг к другу; ibid., pl. XLIII et p. 228.