Майкл Ширан - Не властью большинства. Принятие решений без голосования в Религиозном обществе Друзей

Но такой поступок подчеркивает слабость той позиции, в которой находились Друзья. Оппоненты рассматривали их как группу национального масштаба с возможной склонностью к революционным выступлениям. Однако у них не было постоянного организационного элемента общенационального уровня, который мог бы авторитетно высказываться от их имени. Так до какой же степени декларация двенадцати Друзей – пусть даже двенадцати видных Друзей – была определяющим заявлением принципа веры всего сообщества?

Вообще теоретически более интересно, даже если не брать именно то время, как мог любой орган, представляющий местные сообщества, авторитетно высказываться за них всех? Местная автономия, которая была первостепенной для квакерских общин, подразумевала неделегируемую власть принятия решений на местах. Старейшины в Балби в 1656 году продвинулись настолько далеко, насколько не-местный орган мог бы продвинуться, просто давая настойчивые советы местным собраниям. Прокламация 1661 года, подписанная двенадцатью ведущими Друзьями, объявляла правительству о свидетельстве пацифизма, которое не только не было утверждено всеми местными сообществами, но которое даже не совпадало с недавними заявлениями некоторых из его авторов. В явно чрезвычайной обстановке, под нависшей угрозой массовых преследований, эти двенадцать человек допустили необходимость стать квакерским руководством. Их поступок открыл Друзьям дверь для превращения из секты независимых сообществ местного уровня в церковь с централизованным организационным устройством. Этот переход включал замену местного религиозного руководства центральным.

Для других сект такая замена хотя и была трудной, но не стала фундаментальной, потому что она не сказалась на общем наборе доктрин, которых эти секты придерживались. Но с Друзьями все вышло не так. Квакерство – это религия, которая старается обходиться без доктрин. Вместо них есть общий опыт, ощущаемая деятельность Бога в проводимом собрании. На личном опыте принятия решений, который происходит от этого ощущаемого присутствия, Друг получает уверенность, что это решение действительно «от Бога», и поэтому оно взывает его или ее к подчинению. Преобразовать эту «власть от ощущаемого опыта» во «власть от внешних директив» – это как пересадить дерево, обрубив его корни. Фактически же Друзья никогда не совершат успешное собственное преобразование из секты в церковь. Региональные или общенациональные органы управления – не важно, каково их предназначение в теории – на практике де-факто остаются в напряженных отношениях с теологическим основанием из опыта, которое делает местные собрания изначально полновластными.

Но вернемся в 1661 год. Из-за высокой заметности Друзей и попыток правительства подавлять их активность в первые годы после реставрации монархии возникла понятная тяга к появлению какой-нибудь структуры общенационального уровня. Но гонения были столь жесткими, что даже те регулярные региональные собрания, которые Фокс сумел создать в период с 1656 по 1660 год, перестали проводиться регулярно в лучшем случае или полностью исчезли – в худшем.

Однако местные сообщества преуспевали несмотря на гонения. В то время, когда другие прятались, Друзья были настойчивы в открытости проведения своих молитвенных собраний в каждый Первый день (воскресенье). В некоторых случаях, когда все родители из собрания оказывались в тюрьме, их дети продолжали ходить на собрания как обычно. Кристофер Хилл пишет: «Одной из самых важных причин выживания квакеров была их стойкость под тяжестью гонений, которую отмечали даже их враги».

Но в среде всех этих ставших опять изолированными общин возникла одна старая проблема. Хотя Джеймс Нейлер в 1660 году умер раскаявшимся и вернувшимся в лоно движения, его ранняя ересь проявилась заново в крайне обаятельном Джоне Перроте. Некоторые авторы были до такой степени сбиты с толку на первый взгляд ничтожной природой расхождений Перрота с Фоксом, что отстранились от этого случая как от незначительного или даже обвинили Фокса в чрезмерной жесткости по отношению к сравнительно безобидному нарушителю.

Поводом этого знаменитого «спора о шляпах» было водительство Перроту во время молитвы о том, что ему не следует снимать свою шляпу, когда он (или кто-то другой) проповедует вслух на молитвенном собрании. Это было вдохновением, «которое я получил, выполняя заповедь от Господа Бога небесного». Причиной, по которой позиция Перрота не была расценена как пустячная, служит то, что она прямо напоминала действия Нейлера. Фокс пишет: «Но Джеймс Нейлер и иже с ним, могли не вставать на собрании, а шляпы их были надеты, когда я проповедовал. И они были первыми, кто подал этот плохой пример среди Друзей». В этой привычке Нейлер не был одинок. В осуждении (1681 г.) тех, кто не снимает шляп, Фокс отмечает, что эта традиция была отличительной чертой рантеров: «А также все такие же, как вы носят шляпы, когда возносят молитвы, и пребывают в давней дрянной привычке рантеров, которые устроили это ношение против власти бога».

Как можно было ожидать, Перрот занял нишу, которая подходила Нейлеру и рантерам, укрывшимся в квакерстве, и среди своих энтузиастов он наблюдал «большинство тех, кто когда-то был с Джеймсом [Нейлером]». В основе всего этого лежит представление о том, что отдельному Другу следует поступать в соответствии с собственными водительствами, не обращая внимания на то, чего придерживаются другие, даже если его водительства прямо противоположны соглашениям Друзей. Перрот верил, что: «Господь во мне более достоин внимания и подчинения, чем голос любого посредника возле меня; и поэтому пока я слышу голос Бога во мне, хотя я слышал трубный зов у себя, мне следует оставаться в покое и ждать определенных знаний, эхом проходящих через долину моей души, как найденных ответов Божьего мнения во мне».

Из этой доктрины происходило анархическое мнение, что молитвенные собрания не должны планироваться по расписанию, но они должны происходить, только когда участники сообщества чувствуют позыв вместе провести молитвенную службу. Помимо этого Перрот подражал Нейлеру, отрастив бороду как у Иисуса и потворствуя некоторым женщинам выказывать ему почтение, граничащее с почитанием. Под видом достижения спонтанности он организовал среди лондонских Друзей отдельные вечерние молитвенные встречи. В сложившихся условиях Фокс недвусмысленно осудил Перрота, чья популярность возрастала. За этим последовала война памфлетов 1661—1665 годов.

Возможно самое ясное изложение основных угроз, которые несли взгляды Перрота, было представлено в критической статье Ричарда Фарнсворта от 1663 года. Фарнсворт указывал, что Перрот, во-первых, полностью разделил внешнюю и внутреннюю сути человека, утверждая затем, что внутреннее Божественное учение касается только внутренней сути человека. Таким образом, внешней жизни нет необходимости быть выражением внутренних убеждений. Для прежних рантеров это означало свободу от необходимости соблюдать внешнюю мораль по причине того, что их внутренняя жизнь была обновлена. Для Перрота и его последователей это означало, что человеку будет достаточно подчиняться «внешнему» религиозному закону восстановленного и не-квакерского короля, но не подчиняться ему в душе. Это было слишком привлекательной уловкой, чтобы избежать «гонений страдающих за истину».