Е. Кононенко - Анатолийская мечеть XI–XV вв. Очерки истории архитектуры

Собственно же «тюркскую составляющую» в той мусульманской архитектуре, которую мы обнаружим в XI–XIII вв. в Анатолии, вычленить, пожалуй, и невозможно, даже несмотря на отраженную в источниках строительную активность, вызванную благочестием того же Тогрула, которому автор более поздних «Сообщений о Сельджукском государстве» приписывал «щедрость на строительство мечетей» и слова: «Мне стыдно перед Аллахом Всевышним, если я, построив дом, не возведу рядом с ним мечети». [54] Садр ад-Дин Али ал-Хусайни. Ахбар ад-даулат ас-сельджукийа (Сообщения о сельджукском государстве). М., 1980. С. 39. Неоднократные попытки описать эту составляющую неизменно приводили лишь к ее констатации и признанию нехватки данных для решения «сельджукской проблемы». Еще в конце 1930-х гг. И. А. Орбели говорил о невозможности определения типологического или стилистического единства архитектурных памятников сельджукского времени: «Сельджукское искусство в целом дает значительное разнообразие форм, в особенности в архитектуре, в зависимости от того, в каком из районов упомянутой колоссальной территории эти памятники созданы, причем в каждом данном случае в основных чертах сказываются, как господствующие, формы местного, в предшествующий период развивавшегося искусства». [55] Орбели И. Проблема сельджукского искусства // Третий Международный конгресс по иранскому искусству и археологии. Доклады. М-Л., 1939. С. 154.

Спустя два десятка лет Г. А. Пугаченкова повторила вывод о том, что «внутри государства Великих Сельджуков архитектура отнюдь не являла комплекса стилистически единых качеств», [56] Пугаченкова Г. А. Пути развития архитектуры южного Туркменистана поры рабовладения и феодализма. (Труды ЮТАКЭ. Т. 6). М., 1958. С. 347. и качества эти не могли определяться этническим фактором, т. е. тюркизацией Южного Туркменистана, Северного Ирана и Анатолии. Она указала, что термины «сельджукский» и «караханидский» «едва ли уместны в историко-архитектурной номенклатуре, так как сами по себе не определяют ни времени, ни определенных территорий, ни подлинных причин развития местного зодчества». [57] Там же. С. 346. Ее коллега Л. И. Ремпель, исследуя строительные конструкции и архитектурный декор Туркменистана, также ограничился лишь констатацией «сельджукской проблемы». [58] См.: Ремпель Л. Архитектурный орнамент южного Туркменистана Х-начала XIII вв. и проблемы «сельджукского стиля» // Труды ЮТАКЭ. Т. XII. Ашхабад, 1963; см. также: Ремпель Л. И. Искусство среднеазиатского Междуречья // Ремпель Л. И. Искусство Среднего Востока. М., 1978. С.95–103.

Даже С. Г. Хмельницкий, подробно и поэтапно описавший развитие доисламской и раннеисламской архитектуры Средней Азии и опирающийся на огромный корпус исследований, резюмировал: «Попытки найти некий тюркский дух или тюркский стиль в монументальных зданиях, строившихся в годы правления тюркских династий – Караханидов, Газневидов и Сельджуков, – оказались безуспешными уже потому, что у вчерашних кочевников не было навыков и традиций строительного искусства. <���…> Видимо, переход политической власти к завоевателям-тюркам не оказал заметного влияния на характер архитектуры Средней Азии и не изменил процесс ее эволюции». [59] Хмельницкий. МСМ. С. 9.

Пожалуй, наиболее «знаковым» типом сельджукской архитектуры является центрический мавзолей- тюрбе , – квадратный, многогранный, крестовидный либо круглый в плане, имеющий коническое шатровое (реже сферическое) завершение. Эти мавзолеи-«карандашики» появляются во всем «сельджукском ареале» – в Средней Азии, в Иране, Анатолии, Закавказье.

Появление не одобряемых исламом мемориальных построек и их количественное преобладание над другими типами мусульманской архитектуры в Средней Азии связывается с распространением на фоне ослабления власти Халифата суфийских учений, с одной стороны акцентировавших почитание (в т. ч. посмертное) праведников и наставников-шейхов, а с другой – адаптировавших доисламские культы, в т. ч. связанные с определенными местами. [60] См. подробнее: Хмельницкий. МСМ. С. 10–11, 152 сл. (предложенная им классификация – С. 153). Архитектурный тип центрического мемориального сооружения возникает уже в VII в. в иерусалимской Куббат ас-Сахра, [61] См.: Grabar О. The Umayyad Dome of the Rock in Jerusalem // Ars Orientalis. 1959. Vol. III. закрепляется в IX в. в самаррской Куббат ас-Сулайбийя и в упрощенном виде – без обходной галереи – кристаллизуется в X в. в бухарском мавзолее Исмаила Самани. [62] См., например: Стародуб. Ук. соч. С. 311–325. Большинство архитектурных типов мавзолеев имеют доисламские прототипы, кроме восьмиугольных в плане купольных тюрбе, – их появление С. Хмельницкий объяснял западными (от Халифата до Византии) влияниями и связал с развитием октагональных подкупольных конструкций: характерные для них перекрытия из двух оболочек (внутренний купол и внешний шатер) «неизвестны в среднеазиатской архитектуре IX–X вв.». [63] Хмельницкий. МСМ. С. 10. См. также: Daneshvari A. Medieval Tomb Towers of Iran: An Iconographical Study. Lexington, 1986.

Однако был ли тип шатрового тюрбе-«карандашика» принесен сельджуками из Средней Азии? Наиболее ранний шатровый мавзолей Бабаджи Хатун близ Тараза осторожно датируется XI в.; [64] См.: Хмельницкий. МСМ. С. 185–188. Камера мавзолея перекрыта 12-дольным сомкнутым сводом, внешняя оболочка реконструируется как 16-гранный шатер на звездчатом барабане. т. н. мавзолей Фахреддина Рази в Ургенче – II пол. XII в.; [65] Хмельницкий. МСМ. С. 175 сл., там же планы и варианты реконструкции. коническое завершение бухарского мазара Чашма Айюб выполнено не ранее XII в.; [66] См.: Хмельницкий. МСМ. С. 255–257. К XII в. может относиться только западная часть комплекса, в которой и находится перекрытое шатром помещение; восточная же часть – пристройки XIV–XVI вв. руинированные либо плохо исследованные памятники – Чугундор-баба в Куфене, [67] Подробнее: Хмельницкий. МСМ. С. 203, там же литература. Датировка Хмельницкого – к. XI–н. XII вв. Зулпукар в Таласской долине [68] См.: Хмельницкий. МСМ. С. 193. – имеют расплывчатую датировку XI–XII вв. В Иране шатровые мавзолеи строятся примерно тогда же – Бурж-и Михмандаст около Дамгана построен в 1097 г., башня Тогрула в Рее – в 1140 г. Кроме того, происхождение кирпичных башенных шатровых мавзолеев Ирана с сельджуками вряд ли связано, – достаточно назвать покрытый конусом знаменитый «карандаш» Гунбад-е Кабус в Гургане [69] См. подробнее: Шукуров Ш. М. Гунбад-е Кабус. Иконография высоты и шатровые купола Ирана // Иран-наме. 2012. № 1. (1007), да и тот же Бурж-и Михмандаст, реконструируемый с коническим завершением, явно восходит к местной традиции башнеобразных купольных мемориалов, только в одном Дамгане представленной мавзолеями Пир Аламдар (1026) и Чехель Духтаран (1056).