Веддиг Фрикке - Кто осудил Иисуса? Точка зрения юриста

Бытует мнение, главным образом в Церкви, что Лука был врачом. Этому нет никаких доказательств; самое большее, что мы имеем, – это незначительный намек: Лука описывает болезни точнее, нежели остальные евангелисты, а успех исцелений Иисуса выглядит более ярко. Если Марк критикует врачей, не сумевших помочь женщине, страдавшей кровотечением, несмотря на то, что она потратила на их услуги все свои сбережения, то Лука смягчает критику (Марк. 5, 25–26; Лук. 8, 43). Возможно, это объясняется профессиональной солидарностью. В Послании к Колоссянам (4, 14) Павел говорит о Луке как о «враче возлюбленном». Однако экзегетическое исследование показывает, что этот Лука не является автором евангелия.

Автор Евангелия от Луки – также и автор Книги Деяний Апостолов (Деян. 1, 1), потому нельзя рассматривать это евангелие изолированно. Оно являет собой часть двухтомной теологической работы. Повествование начинается и заканчивается Храмом (Лук. 1, 5–10; 24, 53). Судьба Иисуса представляется нераздельной составляющей судьбы Иерусалима. [49] Лук. 13, 33–35; 19, 39–44; 21, 22–24; 23, 26–31; см. также: Кольпинг, с. 297.

Как подчеркивает Майер, [50] С. 121 и далее—135, 149. Лука считается «наиболее изысканным новозаветным автором», который обращается «к искушенной, читающей публике, к имущему классу»: «Он предпочитает подбирать слова, соответствующие высокому социальному статусу аудитории, и идет в этом так далеко, что старается избегать выражений, имеющих хотя бы едва заметный оттенок низкого употребления… Лука, быть может, не стал бы возражать, если бы его назвали первым христианином-джентльменом». В этом евангелии часто идет речь о «правящих мужах», «благородном происхождении» и «царском достоинстве». В притче о блудном сыне отец мог позволить себе заколоть теленка.

С другой стороны, для Евангелия от Луки характерен неприкрытый социально-критический подход. Часто подчеркивается контраст между бедными и богатыми. В притче о большом ужине (Лук. 14, 15–24) на пир приглашаются именно нищие и калеки, слепые и хромые. Однако эта притча, как и притча о злых виноградарях, имеет антиеврейскую подоплеку. Приглашенные первыми именитые гости – это народ Израиля. Израиль, однако, неотзывчив и не принимает Божье приглашение. В своем гневе Бог обращается к нищим, калекам и слепым, и с тех пор гостями Бога становятся язычники. Так называемый первичный коммунизм ранних христианских общин упоминается только в Книге Деяний, написанной Лукой (4, 32–37). Даже величальная песнь Марии не обходится без упоминания классовой борьбы: [51] Однако и в Ветхом Завете мы находим подобные примеры: Пс. 146, 6; Иов 5, 11; 12, 19; I Цар. 2, 7. Возможно, данный отрывок можно истолковать по-другому: «сильные» и «богатящиеся» – это римляне, которых Бог, посредством Мессии, изгонит из страны, чтобы восстановить Свой униженный народ. «…низложил сильных с престолов – и вознес смиренных; алчущих исполнил благ – и богатящихся отпустил ни с чем…» (Лук. 1, 52–53). Иисус намеренно представлен как сын бедных людей; не нашлось даже достойного места для его матери при родах, поэтому местом его рождения стал темный хлев. Вероятно, так оно и было; едва ли кому-то придет в голову идея ни с того ни с сего придумывать коровник. Но Лука знает, как задеть у своих читателей сентиментальные струнки. Рождение в жалких условиях превращается в идиллию у яслей. Именно поэтому немецкой публике так полюбился рождественский рассказ в Евангелии от Луки: Мария, пеленающая младенца Иисуса и кладущая его в ясли, стоящий рядом Иосиф, вол и осел. [52] Следует отметить, что Евангелие от Луки упоминает ясли, Марию, Иосифа, а также младенца Иисуса, однако в нем нет ни слова о воле или осле. Животные обязаны своим присутствием пророчеству из Книги Исаии (1, 3): «Вол знает владетеля своего, и осел – ясли господина своего; а Израиль не знает Меня , народ Мой не разумеет». Лапид пишет ( Flüchtlingskind , с. 18): «Эти обличительные слова пророка вырваны из контекста и адаптированы отцами Церкви к сцене с младенцем Иисусом, где упомянутые животные отдают ему дань почтения, с единственной целью – проиллюстрировать мнимое упрямство Израиля». Франциск Ассизский был одним из первых, кто подробно описал сцену в яслях, отразив в ней собственное благожелательное отношение к животным, и эта традиция жива по сей день.

В Евангелии от Луки именно Марии воздается особая честь. В IV веке такое вдохновенное почитание Марии (которое усилилось в ходе Контрреформации) развилось в самый настоящий культ Марии. Кроме того, его лирическое наполнение легло в основу «культа Богоматери»:

Ангел, войдя к Ней, сказал: радуйся, Благодатная!.. И сказала Мария: величит душа Моя Господа, и возрадовался дух Мой о Боге, Спасителе Моем… (Лук. 1, 28; 1, 46–47)

Во всем же остальном Мария играет незначительную роль в евангелиях. Случайные встречи Иисуса с матерью, если и описаны, то скорее с негативной интонацией. [53] Например, Марк. 3, 31–35; Матф. 13, 55; Иоан. 2, 4. Даже несмотря на присутствие Марии возле креста описание евангелиста Иоанна (19, 26) свидетельствует о прохладных отношениях между матерью и сыном. Павел, похоже, считает Марию настолько незначительной фигурой, что даже не упоминает ее имени, хотя, возможно, он встречался с ней в Иерусалиме (Деян. 1, 14). Но и у Луки мы встречаем проявление прямого неуважения к матери. Когда ее хвалит женщина из толпы, Иисус тут же возражает:

Когда же Он говорил это, одна женщина, возвысив голос из народа, сказала Ему: блаженно чрево, носившее Тебя, и сосцы, Тебя питавшие! А Он сказал: блаженны слышащие слово Божие и соблюдающие его. (Лук. 11, 27–28)

Кроме того, только в Евангелии от Луки упоминается тот факт, что среди последователей Иисуса были не одни мужчины:

После сего Он проходил по городам и селениям, проповедуя и благовествуя Царствие Божие, и с Ним двенадцать, и некоторые женщины, которых Он исцелил от злых духов и болезней: Мария, называемая Магдалиною, из которой вышли семь бесов, и Иоанна, жена Хузы, домоправителя Иродова, и Сусанна, и многие другие, которые служили Ему имением своим. (Лук. 8, 1–3)

Помимо трех упомянутых женщин были и другие; вероятно, в ближайшем окружении Иисуса женщин было даже больше, чем мужчин. [54] Кольпинг, возможно, ошибается, когда пишет: «Присутствие женщин в окружении Иисуса следует объяснять тем, что они должны были выполнять функции прислуги» ( Theologische Revue , с. 271).

Автор Евангелия от Иоанна, увидевшего свет, видимо, только после завершения I столетия, не имеет ничего общего с любимым учеником Иисуса Иоанном, который, как и его брат Иаков, называется сыном Зеведеевым (они также названы «сыны грома»). Последний, разделив мученическую судьбу своего брата, как мы уже говорили, был обезглавлен царем Иродом Агриппой в 44 г. н. э., возможно, по обвинению в принадлежности к движению зелотов. [55] Книга Деяний (12, 2), где говорится лишь об обезглавливании Иакова. Поскольку имя Иоанна после этого ни разу не встречается в Книге Деяний, можно сделать вывод, что его постигла та же участь.