Алексей Шмаков - Свобода и евреи

Нет, чтобы на всё это решиться, надо было сперва устроить нам японскую войну, а затем, изменнически подтасовав и усилив наши невзгоды, развратить молодёжь, городской и сельский пролетариат заведомо плутовскими обещаниями. С другой стороны, необходимо было разнести огонь мятежа, разбоев и диких, варварских убийств по всему пространству России, прежде всего путём жидовской печати, заботами всемирного кагала доставляемой и на поля битвы, даже через Японию.

Вообще же говоря, надлежало довести наш несчастный народ до картины, нарисованной поэтом:

XI.Где появились евреи, там наступает глубочайшая испорченность, — таков основной факт всякой культуры, географии и истории.

«Скорее чёрта можно направить на путь добродетели, чем евреев».

Проникая повсюду, сыны Израиля как средством руководствуются основным правилом: давать «пользоваться собой» великим, дабы под их защитой уже безнаказанно проводить свои замыслы и над малыми, и над великими. Таким образом, еврейству не дурно живётся при всяком режиме. Революция же, разлагая власть и продавая государство искателям приключений, делает продажным всё, особенно при хаосе «свободы парламентской». Вот почему она больше, нежели что-нибудь другое, нравится «избранному народу».

По договору со своим Иеговой, еврей ждёт и требует не какого-то идеального, никому хорошо неведомого воздаяния на небесах, а именно — звонкой награды уже в этом мире.

«Кровопийство бедности» и «министерство голода» — вот иудейский лозунг и пароль.

Разум без идей; хитрость без мудрости; богатство без благородства; барыш без работы; наслаждение без идеала; блеск без чести; низость перед сильными и презрительная надменность пред слабыми; смесь денег и коварства, фраз и плутней, наглости и сервилизма, — такова подлинная микстура «освободительного» еврейства.

И эти-то «герои прогресса» осмеливаются монополизировать в свою пользу всё будущее России, главенствовать среди нас и экономически, и умственно, и политически. Осмеивая и презирая всю историю русского народа, как и его самого, евреи не только дерзают именовать его «чёрной сотней», а всенародно требуют поклонения себе как единственным благодетелям. Отнимая и развращая даже детей наших, они внушают этим несчастным вражду к власти родительской и вместо учения влекут их в ряды социализма, коммунизма или, что ещё заманчивее, — анархизма. Избивая тысячами должностных и частных лиц, они миллионами листков своей презренной прессы кричат, что в пролитии крови повинно само же русское правительство. Вероломно прикрываясь девизом «народной свободы», они открыто и безнаказанно в печати жаждут новых убийств (напр. Филонова, Жданова и др.) либо аплодируют растерзанию бомбой Коновницина или покушению на жизнь адмирала Дубасова и, тем не менее, вопиют о поругании свободы. Присвоив обманом добытые в государственной думе места, они ищут ниспровержения государственного строя России и домогаются полной амнистии бешенным злодеям-бомбометателям, причём наивно заявляют, что сидеть в думе или в остроге — зависит де от простой случайности.

О колоссальных еврейских, едва ли не сплошь мошеннических, богатствах они, разумеется, умалчивают. Чужое же право собственности на землю уничтожают. За погромы, самим же еврейством вызванные, свирепо преследуют правого и виноватого, а за поджоги и разгром усадеб, равно как всего нередко многими трудами устроенного хозяйства, требуют всепрощения и даже награды через увеличение наделов, хотя о методах и результатах этой грозной проблемы не имеют понятия, если не вновь алчут крови.

Затевая раздел и гибель России, они всего меньше заботятся об ограждении её не только от внешних, но и от внутренних врагов. С других же сторон, вопреки своим лживым уверениям, отнюдь не помышляют о её спасении благами мирного и разумного труда.

«Monstrum horrendum, informe, ingens, cui lumen adeptum!..» (Виргилий).

У них тяжкой, смертельной болью не сжимается сердце пред неисповедимыми печалями нашей родины. Не они проливали свою кровь под Калкой, на Куликовом поле, в Украине, под Очаковым или Варшавой, на полях Бородина или Лейпцига, под Севастополем или на Балканах, не они горевали и в далёкой Манчжурии. Что может сказать им «Песнь о полку Игореве», запорожская думка либо русская былина? Не чуют они и величия души, сказавшего, например, в первых аккордах суровой мелодии:

Чужда им народная скорбь наша, столь ярко отражающая глубину и кротость миросозерцания русского человека. Не понимают и никогда не поймут они души русского солдата, так благородно и трогательно раскрытой Драгомировым…

«Ведь они только евреи!..

Не любовь и милосердие, а месть и ненависть посевают они.

Не о царстве духа и не о братстве людей кричит еврейство, а о собственной тирании над социалистическим человечеством, выросшим без отца и матери, без сострадания и без радости, только для того, чтобы поставлять жертвы новым Молоху и Астарте — заводу и фабрике.

Но мир Божий — не фабричное и не заводское предприятие, хотя бы и «национализированное»…

Россия не нуждается в указке Мардохея Маркса!

Довольно в ней и солнечного света, и полей, и лесов, а русский народ жаждет только науки и дружного, смелого труда. Ни в том, ни в другом, однако, ни сами евреи, ни их ученики, последователи, сторонники или приспешники России не нужны и не пригодны. Пройдёт угар безумия, которым наделила нас судьба-мачеха, и мы воспрянем без еврейской помощи. Разбудили медведя и разгневали его; пошёл он прочь от берлоги и стал по лесу сокрушать всё на пути. Но погодите, успокоится Михаил Иванович, надоест ему воевать зря, оглядится вокруг, разберёт, как и что… Тогда уж поберегись тот, кто его раздразнит плутнями или обманет вновь…».

Пусть это твёрдо запомнят непрошеные благодетели!

Это оригинальная, даже невероятная и пока едва затронутая, но ядовитая и вполне реальная проблема, без сомнения, призванная волновать умы в самом ближайшем будущем. Если в мире животных мы видим шакалов, следующих за тиграми, или же лоцманов, сопутствующих акулам, то почему, в самом деле, нельзя было бы встретить того же и в мире людей? А если это возможно допустить теоретически, то почему не следовало бы вглядываться и в действительную жизнь?