Вайолет Каммингс - Ноев ковчег и Свитки Мертвого моря

Следует признать, что проблема идентификации является сложной, довольно тонкой и весьма, если так можно выразиться, технической. Рядовому читателю трудно уловить все нюансы гипотез, развиваемых различными учеными, хотя его может восхитить их искусство не оставлять камня на камне от теоретических построений друг друга. Реальность же такова, что на момент написания этой книги нет абсолютно достоверного способа идентифицировать Учителя Справедливости.

Существовал ли он вообще? Вряд ли это вызывает сомнения. Тот факт, что отсутствует упоминание о нем светскими историками, не более убедителен, чем аналогичный аргумент применительно к Иисусу. Не был ли сам Иисус этим Учителем Справедливости? Возможность этого обсуждалась, но от нее пришлось отказаться, поскольку Учителя и Иисуса разделяет по меньшей мере столетие.

Что следует считать более или менее достоверным, так это то, что Учитель Справедливости был священником, возможно, первосвященником Храма, жившим во II либо I в. до н. э. (пожалуй, даже скорее в I), который привел своих последователей к новому Моисееву Завету, сформировал из них некую религиозную структуру, вооружил их пониманием рукописей, добавил к этому собственное учение и пророчества и остался в памяти своего ордена пророком-мучеником, обожаемым и чтимым, причем, как верили, ему еще предстояло сыграть свою роль в грядущей мессианской эпохе.

Здесь следует указать, что мы могли бы знать намного больше обо всех этих вещах, если бы удалось найти копию (или на худой конец фрагменты) книги с названиєм «ХГВ», которая упоминается в Дамасском документе и «Руководстве по распорядку», причем именуется там драгоценным текстом. Таинственный недостающий свиток вызвал много предположений и является тем ключом, который, будь он разыскан, мог бы отпереть дверь, ведущую ко многим интригующим тайнам.

Еще одно из верований кумранцев, причем одно из наиважнейших, состояло в том, что Иегова пришлет своего помазанника — мессию, чтобы покончить с существующим мировым порядком и установить новый. Ожидание мессии было широко распространено и не ограничивалось «богоизбранными», хотя у последних имелось свое представление о мессианстве. В «Руководстве по распорядку» мы читаем о «грядущем пришествии пророка и помазанников Аарона и Израиля». В соответствии с традицией мессия Аарона будет из священнослужителей, а мессия Израиля будет помазанником из колена Давидова. Не исключено, что по мере эволюции учения секты два мессии слились в одного.

Кстати, о терминологии. Слово «мессия» из иврита переводится на греческий словом «христос», таким образом, последнее означает не имя человека, а функцию, функция «помазанника». Поэтому, строго говоря, любого «помазанника» можно назвать «христосом», и читатель должен учитывать это обстоятельство, пользуясь традиционным словосочетанием «Иисус Христос». По сути дела, так же можно называть и прошлых помазанников Давида и Задока, и безымянного будущего «помазанника».

Вернемся к вопросу о «слиянии» двух мессий. Дюпон-Соммер убежден, что именно так и произошло. Он также настаивает, что ожидаемый мессия идентичен Учителю Справедливости. Хотя это утверждение нельзя считать абсолютно бесспорным, оно, тем не менее, достаточно вероятно, чтобы серьезно его рассматривать. Основное возражение против него основывается на следующем отрывке из текста Дамасского документа:

«С того дня, когда единственный Учитель был унесен от нас, и до пришествия помазанника Аарона и Израиля». Таким образом, получается, что вроде бы Учитель и помазанник воспринимаются как различные лица. Однако, говорит Дюпон-Соммер, использование двух фраз для характеристики одной личности, действующей в двух различных воплощениях, «является приемом самой элементарной риторики. Тем более это оправдано здесь, продолжает он, когда оба выражения подобраны более чем тщательно; когда речь идет о смерти великого праведника, автор использует выражение «Учитель Справедливости», которое лучше характеризует его земную карьеру. Когда же речь заходит о грядущем пришествии, он дает ему титул помазанника, поскольку пришествие это знаменует, по сути дела, расцвет уже мессианской карьеры нашего персонажа».

Такая интерпретация представляется Дюпон-Сом-меру наиболее естественной, к тому же, еще до открытия Свитков Соломон Шехтер, который первым перевел и опубликовал Дамасский документ, придерживался аналогичной точки зрения. «Единственный Учитель, Учитель Справедливости», — писал Шехтер, — «идентичен мессии… чей приход ожидается сектой».

В Свитке Хабаккук имеется упоминание о том, что истинно верующие вознаграждаются Богом за их «верность Учителю Справедливости». Как не провести здесь параллель с Иисусом. Думая о нем, как о галилейском проповеднике, его последователи, естественно, называют его Иисусом. Но стоит ему оказаться «помазанником», как они начинают именовать его Христом. Просто сравните: в Благовествованиях речь идет об Иисусе, а в Деяниях апостолов и Посланиях, относящихся к периоду после его смерти, его именуют «Господом Иисусом», либо «Иисусом Христом», либо «Господом Иисусом Христом».

Другие верования кумранцев имеют, по мнению ученых, заметное сходство с гностицизмом, который традиционно считался христианской ересью первых столетий; теперь же, когда он обнаруживается в иудаизме, появляются основания говорить о постепенном переходе от «еретического» иудаизма к «еретическому» христианству. Главным постулатом гностицизма было положение о божественном Спасителе (Учителе Справедливости?), который пришел на Землю, дабы вложить в людей мистическое знание о спасении, ан&іогичное вере участников завета в то, что они обладают особым знанием, позволяющим им понять божественный план и путь к спасению.

Монахи, подобно прочим ессеям, были, очевидно, по крайней мере частично, фаталистами. Бог, с их точки зрения, задал основное направление исторического развития и, как минимум, основные его вехи, задолго предопределив итог этого пути. Была война, причем велась она с самого начала между Сынами Света и Сынами Тьмы. Как позднее выразился апостол Павел в Послании к ефесянам, идет «брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных». Это восходит еще к зороастризму, иллюстрируя мощное влияние персидской религии сначала на иудаизм, а затем на иудейско-мессианскую религию, постепенно превратившуюся в христианство. Свиток, описывающий «Войну Сынов Света с Сынами Тьмы», хотя и является несомненно иудейско-эсхато-логическим, пропитан также персидской концепцией.