Сергей Аверинцев - Вслушиваясь в слово

Как единодушно отмечают комментаторы, и старые, и новейшие, первый псалом — это вступление ко всей Псалтири в целом. Среди других псалмов ему принадлежит особое место [1] Интересно, что цитата из второго псалма, приводимая апостолом Павлом в синагоге Литиохии Писпднйскон (Деян. 13:33), в целом ряде старых и авторитетных рукописен Нового Завета дается соссылкои на первый псалом; для отразившейся в этом факте традиции псалом 2 был псалмом 1. Это значит, что псалом 1 либо не включался и счет, как стоянии] вне ряда и его предваряющим, либо соединялся с псалмом 2 в единый текст. . По-еврейски Книга Псалмов называется, как называлась уже во времена Кумранской общины [2] Ср. текст Свитка 1 lQPsa. col. 27. 1. , Книгой Хвалений (z-hrr.-zz [сэфэр теннлим]); но ведь псалом 1 — если и «хваление», славословие Богу, то лишь косвенно, не в узком и строгом смысле. Другое, может быть, еще более древнее наименование Книги Псалмов, сохраненное в Иерусалимском Тал­муде (YerBer 4, 3, 7b-8a: YerShab 16. 1, 15с; YerTaa'2. 2, 65с) и отра­зившееся в родственной языковой традиции сирийских христиан. -Книга Песнопений ( [сэ'фэр мпзморот], сир. cutaba dmaziiHire); но согласимся, что псалом 1 не назовешь без оговорок и «песнопением», что его облик мало типичен для богослужебно-гимнографического жанра [3] Эта литературоведческая констатация сама по себе не предрешает вопроса об употреблении псалма 1 в древнем богослужении Иерусалимского храма. . Скажем шире, этот псалом — не совсем молитва; то есть не один из тех громогласных, страдальчески - просительных или благодарно-ликующих воплей к Богу, из како­вых состоит большая часть Псалтири. Его назначение — другое. Он предпослан всем последующим псалмам, как произносимой мо­литве предпосылается размышление в тишине. Можно вспомнить еврейские предания о великих древних молитвенниках, которые не дерзали приступить ни к вечерним, ни к утренним, ни к дневным молитвам, не приготовив себя длящейся по целому часу безмолв­ной медитацией [4] Ср. P. Kaplan. Meditation and the Bible. York Beache, Maine, 1978, p. 11 .

Это же самое можно высказать и чуть иначе. Тема других псал­мов — жизнь человека перед лицом Бога. Не только радости и огор­чения, победы и скорби (или. как в Пс. 50/51, вина и раскаяние) со­ставляют ткань этой жизни. В ткань эту, в ткань молитвы, могут по-своему вплетаться и размышления. Молитвенный контекст их выражен через прямые обращения к Богу: «Что есть человек, что Ты помнишь его?» (Пс. 8:5, ср. 143/144:3); «Господи! кто может пребывать в жилище Твоем? кто может обитать на святой горе Твоей?» (Пс. 14/ 15:1) [5] Сопоставление с псалмом И/15 особенно показательно ввиду ехидства его топики с топикой псалма 1; тем отчетливее выступает различие, вносимое контекстом, который ладам молитвенным обращением в начале псалма И/15. ; «Кто усмотрит погрешности свои? От тайных моих очисти меня» (Пс. 18/19:13). Все вообще так называемые жизненные вопро­сы в таком контексте - вопросы человека, живущего жизнью перед Богом, к своему Богу. Равным образом поучения, время от времени встречающиеся в Книге Псалмов, обращены к людям от лица этого человека, а в конечном счете - от лица этого Бога, включены в кон­текст длящейся беседы их двоих; таковы, например. Пс. 52/53 пли 77/78. Но тема псалма 1 — сам такой человек. Описывается это «блаженство» [6] 6 Этимологический смысл мерного слова псалма 1, открывающего всю Книгу Псалмов как целое, является весьма спорным, но его контекстуальное значение достаточно ясно (ер. Втор. 33:29 и Пс. 127/128:1; см. Lexicon in Veteris Testament! Iibros,ed. L. Koehler. Leiden. Brill. 1985, p. 98). Отметим, во-первых, что с точного греческого эквивалента этому слову, зафиксированного еше Септуашнтой, наминается в Евангелии от Матфея 5:3 Нагорная проповедь Иисуса Христа: во-вторых, слово это - —-х [ашрей] само начинается с первой буквы еврейского алфавита. Если иметь в виду чрезвычайную чувствитель­ность еврейского восприятия к символике букв, перенесенную в Новом Завете на греческий алфавит (ср. Откр. 22:13), все вышеназванное очень трудно счесть случайным. Творились особые легенды для того, чтобы объяснить, почему Книга Бытия (и тем самым Пятикнижие в целом) начинается не с буквы «алеф», а с буквы «бет». С первой буквы греческого алфавита (открывающей, к тому же. слово гёрхл «начало») начинается Евангелие от Марка. , коренящееся в радостном и охотном, великодушно-доброволыюм соединении его волн с законом и наставлением [7] Слово г—г («Тора») не только и церковнославянском и русском переводах, но и в древней традиции, о которой свидетельствуют Септуагинга и Вульгата, Новый Завет и творения грекоязычных иудейских авторов, передается как «за­кон» (греч. уоцос, лат. lex): "в законе Господа воля его, и о законе Его размыш­ляет он день и ночь». Но слово это происходит от глагольной основы -- (hit'. г,"г [hopa] «учить, наставлять»), и его исходный, начальный смысл — учение, наставление, указание, являющееся законом лишь, постольку, поскольку под­лежит исполнению: ср. цитированный выше ветхозаветный лексикон Л. Келе-pa.ee. 1023-1024 Бога, осу­ществляющееся в неторопливом возрастании, подобном возрастанию насыщенного влагой зеленеющего дерева, и увенчивающееся живым общением с Богом [8] М. Бубер в своей интерпретации псалма 1 энергично подчеркивал, что упомянутое в последнем стихе псалма «знание» Богом пути праведных пало понимать не в интеллектуалистическом смысле слова «знание», несвойствен­ном библейскому языку, по как указание на диалогическую ситуацию. Именно потому и в псалме 1 нет внешних примет диалога между Богом и человеком, что он как раз в этот диалог и вводит.

Однако прежде чем речь дойдет до позитивного раскрытия «бла­женства» праведника, всем утверждениям предпосланы три отри­цания. На самом пороге того словесного аналога Скинии или Храма, какой представляет собою Книга Псалмов, отсекаются три возмож­ности зла. Носителю православной традиции трудно не вспомнить троекратное отречение от диавола и всех дел его, приготовляющее крещаемого к Таинству Крещения.

По так называемому Синодальному переводу: «Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых и не стоит на пути грешных, и не сидит в собрании развратителей».

Читатель, не знающий языка подлинника, может, в общем, при­нять этот перевод как исходную точку для размышлении; дополни­тельные сведения о нюансах лексики подлинника уточняют и углуб­ляют предлагаемый им смысл, но не отменяют его. Добросовестности ради упомянем радикальный пересмотр значения слов «стоит на пути», предложенный католическим библеистом и угаритологом М. Дахудом, чей комментарий к псалмам известен обилием интересных, но чрезмерно рискованных гипотез [9] Psalms, vol. I-III. «Anchor Bible». Introd.. transl. and notes by M. Dahoocl. S.J. New York. 1965.