Александр Никонов - Опиум для народа. Религия как глобальный бизнес-проект

«Ходи в кабак, вино пей, нищих бей, будешь архиерей!»

«Попу, что сноп, что стог — все одно мало».

«Охоча старица до скляницы». (Любит монахиня выпить.)

«Ну, порося, обратись в карася, — сказал монах во время поста».

И так далее.

Помню поговорку, которую постоянно слышал уже не от Даля, от своей бабушки: «Глупый, как поп павловский».

А вот поговорки, собранные этнографами в русских селах в XIX веке:

«Поповы глаза завидущие, руки загребущие».

«Попово-то брюхо из семи овчин шито».

«Родись, крестись, женись, умирай — за все попу деньги отдавай».

«У попа не карманы, а мешки».

И песни народные от поговорок не отставали. Вот, например, одна из вологодских песен о монашке, которая сначала беспробудно пила и гуляла, потом «малюточку родила, спородивши малюточку, ручки-ножки связала, повязавши ручки с ножками, в Шексну-реку бросила».

«Как во келье монах спасается — по три раза в день напивается».

«На горе-то монастырь стоял, / Тамо множество монахов. / Они горьки были пьяницы, / Пили водочку из скляницы».

В общем, не существовало никакой большевистской цензуры фольклора: нечего большевикам было цензурировать. А вот церковная цензура в царской России, напротив, была! И ярчайший пример здесь — Пушкин со своей сказкой «О попе и работнике его Балде». Кого угодно разрешала трогать царская цензура, кроме царя и работников идеологического аппарата (церковников). Поэтому до конца XIX века во всех изданиях пушкинской сказки вместо «попа» фигурировал «купец».

Поняв за столетия безуспешной борьбы, что пороки служителей божьих принципиально неустранимы, церковь в конце концов смирилась с этим и начала требовать уже только одного — чтобы даже самые вопиющие случаи поповских преступлений (убийства, изнасилования малолетних и проч.) ни в коем случае не попадали в печать. Ибо церковь — основа нравственности! Поэтому патриархия желала видеть в печати исключительно положительное освещение чернорясников.

Специальным указом Синод строго-настрого запретил даже изготовление «разных соблазнительных фигур в посмеяние монашества сделанных». Что же это за фигуры были такие? Куклы. Отражающие внутреннюю суть духовенства. Игрушка представляла собой фигурку монаха, у которого при нажатии на тайную пружинку, открывался живот и становилось видимым его наполнение — бутылки с водкой, мясные рульки, колбасы и проч.

Толстым церковным иерархам, набившим брюхо окороками и колбасами, такие куклы были неприятны. Что ж, во времена сталинизма анекдоты про Сталина тоже не приветствовались.

Кстати, о Сталине. А как у нас там дела в XX веке? Может быть, постреволюционный катарсис вразумил и очеловечил христианских предводителей? Посмотрим.

Сразу после революции деятельность церкви на некоторое время была угнетена. Но потом, как это обычно и бывает, церковь нашла общий язык с преступной властью и вновь занялась своим привычным делом.

Вот председатель Совета по делам РПЦ при Совмине СССР Г. Карпов в совсекретной записке докладывает Сталину: «Настоящим бичом в жизни церковных общин является массовое распространение хищений и растрат церковных средств, как со стороны духовенства, так и церковных советов. Церковные советы и духовенство бесконтрольно расходуют церковные средства, употребляют их на свои личные надобности. Нередко эти суммы выражаются в десятках и даже сотнях тысяч рублей. Патриархией не найдено средств для борьбы с этим злом, а органы суда и прокуратуры затрудняются в решении этих новых для них вопросов, не имея ясных указаний… Известная часть духовенства ведет себя непристойно. Основные пороки этого духовенства — пьянство, многоженство, растраты церковных денег».

Быть может, хотя бы перестройка и крушение режима изменили ситуацию?.. Увы! В девяностые годы церковь с радостью принимала от бандитов подарки — деньги, колокола. На одной из подмосковных церквей до сих пор висит колокол с отлитой надписью «От солнцевской братвы». Ясно, что и деньги эти, и подарки были кровавыми, полученными от убийств прихожан, быть может, той же церкви. Но разве для истинных служителей господа это проблема?

В те же годы монахи одного псковского монастыря открыли неплохой бизнес, один в один скопировав идею киево-печерских коллег XVI века. За деньги они хоронили рядом со святыми мощами трупы убитых бандитов.

И с церковной цензурой тоже почти ничего не изменилось со времен царизма. Попробуйте пропихнуть через центральные телеканалы сюжет о преступлениях священников или хотя бы усомниться с экрана в том, что благодатный огонь чудо! Не получится. Кремль и РПЦ действуют рука об руку, и рука там руку моет. Несколько лет назад один из банкиров жаловался мне: чиновники из аппарата нашего боговерующего президента Путина буквально выкрутили банку руки, заставив перевести на церковные нужды более полумиллиона долларов. Уж не знаю, сколько церковные кремлевским откатили, но подозреваю, что те не бесплатно взяли на себя роль вымогателей.

Короче говоря, имея такую крышу и ощущая прежнюю безнаказанность, нынешние черные братья чувствуют себя уверенно, лезут в госбюджет, в школу. Их патриарх ездит на бронированном членовозе, причем под охраной почемуто государственных спецслужб (несмотря на то что церковь у нас отделена от государства). А среднее поповское звено занимается тем же, чем занималось столетиями, — пьянством, рукоприкладством, воровством, педерастией.

К счастью, несмотря на поповскую цензуру, изредка, в самых вопиющих случаях, проказы попов становятся достоянием гласности. Нет-нет, не благодаря центральным каналам, конечно. Дело ограничивается газетами.

«На важные посты в храмы и монастыри нашей области сегодня епископом рукополагаются сексуальные извращенцы, поставляющие мальчиков для утех, а все прочие либо изгоняются, либо загоняются в глубинку и обрекаются на нищенское существование, ведь у священников, как правило, большие семьи» (Газета «Консилиум», Нижний Тагил).

«Пятидесятилетний настоятель челябинского храма Нечаянной Радости отец Севастьян (в миру Юрий Жатков) регулярно совершал в отношении несовершеннолетних послушников развратные действия и склонял их к сожительству. Об этом свидетельствуют матери потерпевших. Как сообщил заместитель прокурора Челябинска Сергей Мозжерин, отец Севастьян взят под стражу, поскольку представляет реальную опасность для потерпевших и может влиять на ход следствия» («Коммерсантъ»).

«Группа уральских священников сделала заявление: уже пять лет ими правит епископ гомосексуалист. «Наш епископ — педераст!» — С такими плакатами месяц назад стояли у одной из церквей Нижнего Тагила разъяренные верующие. Виновник событий — владыка Никон должен был приехать на богослужение. «Никон — содомит! — скандировали манифестанты. — Не пустим козла в храм!»» («КП»).