Романо Гвардини - О Боге Живом

Все это отнюдь не само собой разумеется. Можно и возразить: «Все это только попытки истолкования задним числом. Все протекало так, как было неизбежно. Но твоя жизненная воля ищет себе подтверждения, поэтому она все это относит к себе и хочет во всем этом найти внутреннюю связь, которой вовсе нет!» Ответить на это не легко, потому что в этом возражении есть большая доля правды, на которую нельзя честным образом закрывать глаза, чтобы не поддаваться самообману. Но это только предпоследняя правда, а не последняя. И при всей своей ясности, взгляд, который тут проявляется, - только наполовину зрячий. Как только внутренняя готовность высвобождает в сердце большие глубины, как только открывается духовное око, мы обнаруживаем более существенную истину. Тогда мы видим, что те связи действительно существуют. И что за ними стоит не только закон природы, не только немая необходимость, но и осуществляемый замысел совершенно иного происхождения, - благость и мудрость и кротко-могучая милость. Это - именно тот опыт, которому Христос дал словесное выражение, говоря об «Отце Небесном» и о Его промысле.

Орган же, посредством которого человек тут узнает о Боге Живом, мы назовем чувством жизненной связи; это - ощущение того, что порядок существует, что он имеет вполне определенный Источник и что, в конечном итоге, это - порядок священный.

И еще есть одно богопознание : через тоску.

Мы жаждем полноты существования, творческой силы, подлинных ценностей. У нас есть потребность в глубокой и любящей охране, в чистом счастьи, которым мы хотели бы насытиться, - и какими бы мыслями и словами мы ни выражали предмет нашей тоски, он всегда больше того, что мы в состоянии выразить. Тоска - она же может быть названа любовью, ищущей достойного ее предмета, вернее даже того, что вообще только пробуждает любовь для ее полного удовлетворения в дальнейшем, - тоска ведет свои поиски сквозь наше существование. Она подходит к вещам и испытывает: «Ты ли это?» И те должны признаться: «Нет». Тоска в своих поисках наталкивается на вещи, на дела, на людей и в конечном итоге они поддаются. Она взвешивает и в конечном итоге все оказывается слишком легким. Вещи, дела, люди, - в конечном итоге не удовлетворяет ничто.

Это может от усталости привести к отказу, может привести к безнадежности, старающейся заглушить себя в наслаждениях, или к озлобленности, оборачивающейся против всего. Но бывает и так, что человека, переживающего этот опыт, вдруг осеняет: все-таки должно существовать то, чего я ищу! И оно не только больше всего, что может дать мир, не только крупнее, или лучше, или прекраснее, оно - иное; неведомое и вместе с тем близкое, тайное и однако предчувствуемое, оно - по ту сторону и вещей, и дел, и людей; оно - наверху.

Как только тоска так оторвется от вещей и поднимется над ними, как только она расширит себя таким чистым ищущим запросом, она уже будет у Бога. Так, искать значит уже найти, потому что такое искание и такая удовлетворенность вызываются никем иным как Самим Богом Живым, Который таким образом привлекает человека к Себе.

В такой, себя расширившей, тоске мы постигаем Бога. Постигаем хотя бы уже только в самом этом расширении тоски. Но Бог есть Тот, Который нас встречает, и Тот, Который насыщает нас.

Скажем, наконец, еще об одном пути богопознания, может быть самом ценном. - Это простое знание : Бог тут.

Говорить об этом не легко, потому что, собственно, сказать об этом нечего. Речь, ведь, не о том, что Бог - такой-то или такой-то, не о том, что у Него те или иные свойства, или, что Он делает то или иное. Тут не в этом самое настоящее. А просто: Он здесь. И также: Он есть Он.

Как Его тут постигают? Можно воспользоваться сравнением:

Я нахожусь в одной комнате с другим человеком, с которым у меня есть внутренняя связь. Я чем-то занят, он тоже. Мы ничего не делаем вместе, даже не разговариваем друг с другом, даже друг на друга не смотрим, и, однако, я знаю: он тут. При всяком деле, при всяком слове, при всякой мысли сохраняется простое, неизменное сознание: он тут... и он есть он... и это все то же самое. Так приблизительно и здесь.

Это сознание может выражаться двояко, как пустота и как полнота. Бывает, что нет ничего - не будем пугаться кажущегося противоречия: простой логикой тут ни до чего договориться нельзя. Сердцу не хватает, оно требует, а вокруг пустота. Все чувства прислушиваются, а вокруг все молчит. Но у этого «ничего нет», у этих пустоты и молчания где-то имеется центр. И над ним стоит некий неуловимый образ. Там что-то ищет. И это - место Божие. Он там, тем самым, что Его «там нет». Сердце тем Его постигает, что сердцу Его не достает. Так оно узнает о Боге, что неесть Он: не человек, не земная судьба, не ощущение мира. Узнать, что не есть Он, и чувствовать величие недостающего - это болезненно, но в этом есть и подлинное блаженство. А потом может случиться, что после долгого ожидания что-то начнет чуть-чуть меняться. Это уже не «ничто». Уже «нечто». Не надо при этом представлять себе какие-то особые переживания, свет или жар или; силу. Не следует терять того, чему мы научились в школе «Нет». Вовсе ничего особенного не случилось - всего только на месте того постоянно ощущавшегося недостатка появилась мягкая заполненность. Что это такое, невозможно сказать. Однако, Он тут. И Он есть Он.

Уж совсем трудно назвать орган, посредством которого это воспринимается. Крупнейшие духовные писатели говорят об «острие духа», о «дне души», о «душевной искре». Все это - глубокие образы, но тогда лишь понятные, когда то, что они подразумевают, уже пробудилось.

Существуют, без сомнения, и разные другие пути к постижению Бога. Мы здесь говорили лишь о немногих. Они уже могут открыть нам глаза на эти святые и тончайшие вещи.

Постигая Бога через совесть, через смысл существования и промысл, через тоску или, наконец, через простое присутствие, мы Его познаем по-разному, с разной силой и разными частями своего существа, так, что в частностях это познание вряд; ли даже можно определить точно. По всей вероятности, правильно и благочестиво будет сказать: мы - Божие создание; Он же есть Тот, Который есть и Который жив. Он нас создал и Он пронизывает нас Своим действием и держит нас. Наша сотворенность есть как бы то «место», откуда идет наша связь с Ним, потому что именно там Он и отличается Своею силою, как Господь и Творец, от Своей твари., и вместе о тем любит эту тварь и охватывает ее Своей благодатью. В живом и чистом переживании своей сотворенности мы угадываем Того, Кто нас сотворил. В живом и чистом переживании конечности и ограниченности своего существования мы угадываем Того, в Ком мы имеем свое бытие. Того, Кто стоит по ту сторону нашей ограниченности! и сам эту границу превращает в близость Своей любви.