Дмитрий Бачевский - Исповедь Христа. Развенчание мифов

На меня ессеи производили всегда впечатление школьных мальчиков, которые все еще, несмотря на зрелые годы, находятся под строгой дисциплиной учителя и ежечасно боятся быть битыми. Я не принимал их отречение от самих себя во имя других, ибо, таким образом, они отрекались не только от себя, но значит и от своего отца в духе, который был в каждом из них. Община ессеев была наиболее закрытой, строгой и умудренной знаниями, особливо, что касалось лечения души и тела.

Многие ессеи презирали супружество, однако принимали к себе чужих детей в нежном возрасте, когда они еще восприимчивы к учению, обходились с ними как со своими собственными и внушали им свои нравы. Каждый из тех, кто хотел присоединиться к ессеям, не скоро получал доступ туда: прежде чем быть принятым, он должен был подвергнуть себя в течение года тому же образу жизни, что и братья.

Когда я достиг тринадцати лет, а в эти годы каждый иудей должен был выбрать себе жену, наш дом стали посещать люди, желавшие иметь меня зятем. Однако, не желая связывать себя узами брака, но желая совершенствоваться в знаниях духа, я искал пути обойти сию традицию.

В то же время купцы из Иерусалима часто отбывали в далекие страны у реки Инд, чтобы привезти оттуда редкие пряности и благоухания, самоцветы и золото. И слышал я, что живут там учителя в знаниях разного рода весьма искушенные. Я тайно оставил семью, присоединился к одному из караванов и отправился с купцами на берега Инда.

Долгий путь мы прошли с купцами через дивные страны, пока достигли берегов Инда и пришли к ариям, поселившимся в той стране. Когда мы следовали по стране Пенджаба и Раджпутана, где жили почитатели бога Джайна, я изучил их язык и часто говорил о тайном знании человеческого духа. И жрецы просили меня поселиться у них, однако поклонение мертвому богу претило мне.

И я оставил заблуждавшихся поклонников Джайна и остановился в Джаггернате, в стране Орсис, где покоились смертные останки Виассы-Кришны. Там белые жрецы Брамы устроили мне радушный прием, ибо слышали уже о мальчике из далекой страны, который в поисках знаний пришел к Инду.

Я учился у них читать на их языке и понимать Веды, исцелять болезни тела, обучать и разъяснять народу тайны духа, изгонять из тела человека дух зла и заблуждения и возвращать ему истинно человеческий образ.

Шесть лет я провел в Джаггернате, Раджастхане, Бенаресе и других священных городах, и все меня любили, ибо жил я в мире с вайшьями и шудрами, которых он обучал науке духовной жизни, прочитанной в Ведах. Тогда народы по берегам Инда делились на касты. Высшими были брамины-жрецы и кшатрии-воины. И говорили мне брамины и кшатрии, что бог Брама запретил приближаться к сотворенным из его чрева и ног. Вайшьи, которые живут с жалкой торговли, могут слушать Веды лишь по праздникам, шудрам же, которые суть были рабы, запрещено было не только присутствовать при чтении Вед, но даже смотреть на них. И говорили мне, что шудры обязаны только вечно служить рабами браминов, кшатриев и даже вайшьев. Пара-Брама говорил мне:

– Только смерть может избавить их от рабства. Оставь же их и иди поклоняться с нами богам, которые прогневаются на тебя за неповиновение им.

Я же сильно восставал против того, что человек присваивает себе право лишать своих ближних человеческого достоинства, и говорил:

– Отец наш в духе не делает никакого различия между своими детьми, которые все одинаково ему дороги. Ибо дух в начале, от рождения у всех одинаков. И душа в начале одинакова.

И, разумея, что люди сотворены равными, и у каждого есть свой отец духовный в середине мозга ли или сердца, как в браминах, так и в шудрах, не внимал речам жрецов, общаясь с простыми людьми.

Меня называли Есесом из Ирана, через который я пришел. Я отвергал божественное происхождение Вед и Пуран, ибо я учил следовавших за ним, что закон был дан человеку, лишь чтобы руководить его действиями. Я отрицал Тримурти и воплощение Пара-Брамы в Вишну, Сиву и других богов, ибо говорил, что дух человека единственный и неделимый в мире: он один в человеке содержит и живит все. И говорил я шудрам и вайшьям о браминах:

– Чтобы угодить камням и металлам, человек приносит в жертву людей, в которых обитает дух живой. Он унижает работающих в поте лица, чтобы приобрести милость тунеядца, сидящего за роскошно убранным столом. Но те, кто лишают своих братьев радости жизни, будут лишены ее сами, и брамины и кшатрии станут в духе своем шудрами шудр.

Вайшьи и шудры были весьма удивлены и спрашивали меня о том, как им нужно молиться, чтобы не погубить своего счастья. И я отвечал им:

– Не поклоняйтесь идолам, ибо они вам не внемлют, не следуйте Ведам, в которых истина искажена, не считайте себя всегда первыми и не унижайте своего ближнего.

Белые жрецы и воины, узнавши речи, которые я обращал к шудрам, решили меня убить, для чего послали своих слуг отыскать меня.

Я же, предупрежденный об опасности шудрами, ночью покинул окрестности Джаггерната, добрался до горы и поселился в стране Гаутамидов, где родился великий Будда Шакья-Муни, среди народа, поклоняющегося единому и величественному Браме. Изучив там язык пали, я предался изучению священных свитков Сутр. После шести лет учений я мог объяснять все свитки.

Около Лхасы был храм учений, богатый рукописями. Я хотел ознакомиться с ними сам. Минг-Сте, великий мудрец всего Востока, был в этом храме. Через много времени, с величайшими опасностями, я с проводником достиг этого храма в Тибете. И Минг-Сте и все учителя широко открыли врата и приветствовали меня. Часто Минг-Сте беседовал со мною о грядущем веке и священной обязанности, принятой народом этого века.

Потом, наконец, я достиг горного прохода, и в главном городе Ладака я был радостно принят монахами и людьми низкого состояния. И я учил в монастырях и на базарах, там, где собирался простой народ, – именно там я учил.

Среди ладакцев я провел много дней. Я учил их лечению и о том, как превратить земную жизнь в небо радости. И они полюбили меня, и, когда пришел день ухода, печалились, как дети. И утром пришли множества проститься со мною. Я повторял:

– Я пришел показать человеческие возможности. Творимое мною все люди могут творить. И то, что я есть, все люди будут. Эти дары, мною приносимые, принадлежат народам всех стран – это вода и хлеб жизни, ее душа и плоть.

Тогда, оставив горы, я спустился в долину Раджпутана и направился к западу, проповедуя различным народам о высшем совершенстве человека. И говорил я:

– Тот, кто возвратит свою первоначальную, от рождения данную чистоту, простив себе все грехи, после убиения своей грешной души в себе и рождения новой, чистой, будет иметь право созерцать величественный образ своего отца, своего чистого духа.