Джозеф Телушкин - Еврейский мир

Многим Библия неоправданно кажется книгой, ставящей женщин в неравноправное положение.

Но четыре праматери иудаизма — Сара (жена Авраама), Ривка (жена Ицхака), Рахель и Лея (жены Яакова) действуют ничуть не менее активно, чем их мужья. Например, Сара хотела прогнать из своего дома служанку Гагар и ее сына Ишмаэля. Авраам был очень опечален и отказывался дать свое согласие. Но тут вмешался Б-г: «Все, что скажет тебе Сара, слушайся голоса ее» (Брейшит, 21:12). Ниже Тора поясняет, что Ривка глубже прозревает характер и судьбу своих сыновей Эсава и Яакова, чем ее муж Ицхак (Брейшит, 27). Великая трагедия первой праматери Сары — ее бесплодие. Когда ангелы сообщают 99-летнему Аврааму, что его 90-летняя жена скоро родит ребенка, Сара слышит это и смеется, говоря себе: «После того, как я состарилась, будет у меня молодость? Да и господин мой стар» (18:12). Ниже Б-г говорит Аврааму: «Отчего это смеялась Сара, сказав: «Неужели я действительно рожу, ведь я состарилась?»» Характерно, что Б-г передает лишь часть слов Сары, опустив замечание о том, что Авраам также слишком стар, чтобы иметь детей.

Талмуд делает из этого многозначительного умолчания Б-га вывод — ради сохранения мира между людьми иногда допустимо говорить только часть правды (Йева-мот, 656). В память о смехе Сары ее сын и получает имя Ицхак (Ицхак — «будет смеяться»). Вторая праматерь, жена Ицхака Ривка, славится своей чрезвычайной добротой. Когда слуга Авраама Элиэзер отправляется на поиски жены для Ицхака, он просит Б-га о знамении: «Я стою у источника воды и дочери жителей города выходят черпать воду. Пусть же девица, которой я скажу: «Наклони кувшин твой, и я напьюсь», и она скажет: «Пей, я и верблюдов твоих напою», — ее определил Ты рабу Твоему Ицхаку» (Брейшит, 24:14). Четырьмя стихами ниже, к великой радости Элиэзера, именно такой ответ и даст Ривка. Благословение, которым проводила семья Ривку, когда она отправилась с Элиэзером к Ицхаку, — «Сестра наша! Да станешь ты (через своих потомков) тысячами десятков тысяч» — по сей день произносится раввинами на еврейских свадьбах. Сын Ицхака и Ривки Яаков становится третьим патриархом, а его первые две жены Лея и Рахель — третьей и четвертой праматерями.

Хотя Рахель много лет страдала бесплодием и умерла при родах своего второго сына Биньямина, все-таки менее счастливой кажется жизнь Леи. Библия отмечает, что Рахель «красива станом и красива видом», сообщая в то же время о «слабых глазах» ее сестры (Брейшит, 29:17). Хотя не вполне ясно, что означает последнее, мы знаем, что Яаков не имел желания жениться на Лее. Рахель была единственной женщиной, которую он любил. Однако во время свадебной церемонии отец Леи Лаван закрыл ее лицо густой вуалью, и к тому моменту, как Яаков понял, что перед ним другая сестра, он был уже женат. Неделей позже Яаков берет Рахель в качестве второй жены. Тора всеми средствами подчеркивает, как сильно страдала Лея, сознавая себя нелюбимой женой. Каждый раз, рожая ребенка, она надеялась, что отношение Яакова к ней изменится. Когда появился старший сын Реувен, она заявила: «Теперь будет любить меня мой муж» (Брейшит, 29:32). Но эта надежда, очевидно, не сбылась, потому что после рождения следующего сына она сказала: «Г-сподь услышал, что я нелюбима, и дал мне и этого». При рождении третьего она все еще надеется: «Теперь-то муж мой прильнет ко мне, ибо я родила ему трех сынов», когда родился четвертый сын, она или уже почувствовала себя любимой, или полностью отчаялась, потому что сказала лишь: «Сей раз я восхвалю Г-спода».

Неудивительно, что сыновья Леи невзлюбили первенца Рахели, Йосефа. Рахель умирает при рождении Биньямина, по дороге в Бейт-Лехем, неподалеку от Рамы. В еврейской традиции она стала воплощением материнской любви. Когда в 586 году до н. э. был разрушен вавилонянами Храм и изгнанные евреи проходили мимо ее могилы, пророк Ирмеягу произнес: «Слышится голос в Раме, вопль (и) горькое рыдание: Рахель оплакивает сыновей своих; не хочет она утешиться о детях своих, ибо не стало их» (Ирмеягу, 31:15).

Свидетельством непреходящего значения патриархов и праматерей служит тот факт, что их имена — Авраам, Ицхак, Яаков, Сара, Ривка, Рахель и Лея — остаются самыми употребительными именами, которые дают еврейским детям.

Названия городов-близнецов Сдома и Аморы сегодня ассоциируются прежде всего с человеческим пороком во всех его проявлениях.

Однако при чтении Библии оказывается, что в тексте отмечены всего два греха их жителей: крайнее негостеприимство и гомосексуальное насилие (отсюда и современное значение слова «содомия»). Когда к племяннику Авраама, Лоту, пришли путники, чтобы провести там ночь, сдомиты окружили его дом и стали требовать, чтобы Лот выдал путников, «и мы познаем их». На языке Библии слово «познать» означало и «вступить в сексуальные отношения». Для нас отвратительно, что Лот, единственный более или менее приличный человек в городе, пытается откупиться от сдомитов, предлагая им на поругание собственных невинных дочерей. Путники, которыми были Б-жьи ангелы, на время ослепляют сдомитов. История Сдома не раз упоминается в Библии. Некоторые пророки называют и другие грехи сдомитов, о которых не говорится в книге Брейшит. Например, Иехескель поясняет, что «беззаконие» Сдома — в «гордости, пресыщении хлебом, праздности», нежелании поддержать «руки бедного и нищего» (16:49–50).

В Талмуде Сдом также стал синонимом эгоизма и жестокости: по преданию, в Сдоме и близлежащих городах действовал запрет давать пищу странникам. Когда мягкосердечная девушка пожалела голодного путника и дала ему хлеба и воды, возмущенные жители ее связали, обмазали нагое тело медом с головы до пят и выставили возле улья, чтобы пчелы зажал или ее до смерти. Другая легенда повествует, что сдомиты «щедро» одарили путников золотом с вытесненными на слитках собственными именами, но затем отказались что-либо продавать на них. Когда несчастный путник умирал от голода, жители собирались возле трупа, забирали свои слитки золота и делили между собой одежду странника.

Хотя Сдом и Амора были печально знамениты своей жестокостью, Авраам стремится переубедить Б-га, когда он делится с ним Своим намерением разрушить эти города. Авраам спрашивает: «Может быть, есть пятьдесят праведников в этом городе?.. Неблагопристойно Тебе делать подобное, чтобы погубить праведного (вместе) с нечестивым… Неужели Судья всей земли не учинит правосудия?» (Брейшит, 18:25). Похоже, Авраам защищал и нечестивых: иначе бы он попросил пощадить только праведных. Но Авраам просит Б-га пощадить всех обитателей этих городов потому, что там может оказаться и несколько праведников. Это первый случай спора человека с Б-гом, открывающий длинную череду подобных споров, характерных для Библии и иудаизма в целом.