Алексей Чертков - Почему это страшно

Знаешь, давай проделаем такой опыт: поставим себя наместо Миши и разберемся внимательно в том, что проповедовал священник.

Священник говорил, что каждое растение и животное приспособлено к жизни.

Правильно это? Да, правильно, если эту фразу уточнить: приспособлено к жизни в определенных условиях. Но «устроил» все это не бог или другая какая-то разумная сила.

Великий английский естествоиспытатель Чарлз Дарвин показал, что целесообразность в строении живых организмов объясняется вовсе не разумным их творением, а естественным приспособлением их к условиям существования. Выживают те растения и животные, которые лучше других, так сказать, приноровились к окружающей среде. Те организмы, которые не могут примениться к окружающим условиям или применились недостаточно, погибают и не оставляют после себя потомства. Организмы, которые выживают, передают полезные признаки потомству. Этот закон естественного отбора объясняет, почему растения и животные устроены «разумно» или, точнее, приспособлены к данной среде. Именно к данной среде. Потому что те отличия, которые полезны организму в одних условиях, могут оказаться бесполезными и даже вредными в других. Например, известно, что заяц-беляк два раза в год меняет окраску. Объясняется это условиями существования: зимой на фоне снега белый заяц менее заметен, чем коричневый. Но попробуйте переселить такого зайца в местность, где не бывает снега. Цвет его шерсти все равно будет меняться, хотя это окажет зайцу плохую услугу. 8начит, организм устроен совсем не разумно, а просто приспособлен именно к данным условиям.

Вот мы опровергли с помощью учения Дарвина и второй довод Мишиного противника: будто бы в каждой букашке отражается великая мудрость творца — бога.

Священник говорил Мише, что цветы «радуют наш взор», что будто бы бог и создал их для этой цели. Опять ложь.

Почему некоторые растения имеют яркие цветы? Чарлз Дарвин ответил и на этот вопрос. Он писал:

«Цветы считаются самыми прекрасными произведениями природы, но они резко отличаются от зеленой листвы и тем самым прекрасны только ради того, чтобы легко обращать на себя внимание насекомых. Я пришел к этому заключению на основании неизменного правила, что когда цветок оплодотворяется при посредстве ветра, он никогда не обладает ярко окрашенным венчиком. Некоторые растения постоянно приносят двоякого рода цветы: одни открытые и окрашенные, привлекающие насекомых; другие закрытые, неокрашенные, лишенные нектара и никогда не посещаемые насекомыми. Отсюда мы вправе заключить, что если бы на поверхности земли не существовало насекомых, то наши растения не были бы усыпаны прекрасными цветами, а производили бы только такие жалкие цветы, какие мы видим на сосне, дубе, лещине, ясене или на наших злаках, шпинате, щавеле и крапиве, которые все оплодотворяются при содействии ветра».

Ну, а как быть с круговоротом углерода и кислорода? Здесь священник только прикрывался наукой, чтобы запутать Мишу. Помнишь, он утверждал, будто растения созданы богом, чтобы усваивать углерод и выделять кислород?

Для того чтобы развиваться, любому растению требуется углерод. Но растение не может, подобно животному или человеку, передвигаться с места на место. Поэтому развитие растительных организмов шло таким путем, что они приспособились добывать углерод из воздуха, из углекислоты. И в этом нет ничего чудесного.

Как видишь, щит, которым прикрывался Мишин противник, оказался не таким уж прочным: старые сказки о боге, замаскированные под науку.

Современные деятели церкви прекрасно понимают — открыто выступать против науки в наши дни было бы просто смешно. Ведь ни один здравомыслящий человек не поверил бы тому, кто стал бы утверждать что-либо прямо противоположное науке. И поэтому защитники религии меняют тактику, изворачиваются. Например, в библии — главной «священной» книге христиан — есть места, которые сейчас звучат слишком уж нелепо. Рассказывается, например, как один пророк, которого звали Валаам, ехал на ослице. Побил он эту ослицу, а она вдруг заговорила человеческим голосом… Ну кто сейчас поверит, что так и вправду было? По-этому церковники предпочитают не вспоминать о таких сказках.

Но есть библейские рассказы, которые обойти молчанием нельзя. Они слишком хорошо известны верующим. И тогда церковники пытаются истолковать эти истории так, чтобы они выглядели правдоподобно. В библии написано, будто бог создал мир за шесть дней. Теперь, когда наука доказала, что Земля существует многие миллионы лет, церковники по-новому пытаются истолковать слово «день». «День творения, — говорят они, — нельзя понимать буквально. День — это очень большой период времени».

С другой стороны, они все больше стараются в своих доводах использовать разные научные примеры, но… объяснять их по-своему, так, чтобы эти объяснения не опровергали религию, а доказывали ее правоту.

Так, все мы восхищаемся полетами в космос. Они — свидетельство могущества человека и его разума. Но богословы стараются даже покорение космоса приписать… богу. Они говорят: а кто дал людям разум? Разве не бог? Значит, в конце концов, он, а не человек является причиной побед человека в деле покорения звездных миров.

Но как бы ни старались богословы обновить религию, сущность ее все равно остается прежней.

Порой ребята слышат от взрослых рассказы о всяких чудесах — о гаданиях, вещих снах, предсказаниях. И когда с ними случается какое-нибудь таинственное, необъяснимое, на первый взгляд, событие, они приписывают его действию сверхъестественных сил, бога. Разубедить тут бывает очень трудно. Сами, мол, убедились, что чудо есть.

Со мной в детстве произошел случай, который в свое время очень укрепил мою веру и как бы показал мне наглядно, что есть бог.

Когда мне было лет одиннадцать-двенадцать, был у меня приятель Пепка. Настоящее имя его было Петр, но все почему-то звали его Пепкой. Он был сыном сторожа той церкви, в которой служил мой дедушка, и жил вместе со своим отцом недалеко от нас. Мы с Пепкой часто играли в скверике возле церкви.

Однажды Пепка подзывает меня и спрашивает шепотом:

— Лешка, ты когда-нибудь курил?

— Нет, — отвечаю, — не приходилось.

— Давай попробуем.

— Давай. А у тебя есть папиросы?

Вместо ответа Пепка достал нераспечатанную пачку папирос и с гордостью показал мне:

— Вот, новенькая!

— Где взял? — полюбопытствовал я.

— Стащил у бати.

— А не узнает?

— Нет. У него их много.

— Давай закуривай!

— Давай!

Но тут оказалось, что нет спичек. Решили, что за спичками пойду я, чтобы Пепка не навлек на себя подозрений.