Виктор Комаров - Атеизм и научная картина мира

А. огляделся вокруг, и ему пришел на ум еще один аргумент, как будто неотразимый.

— Видишь, там неподалеку стена? — спрашивает он.

Б. подозрительно вглядывается в сложенную из больших неотесанных камней стену и осторожно говорит:

.. — Вижу… — И тут же поспешно добавляет: — Но, разумеется, это только мое ощущение. На самом деле никакой стены там нет.

— Ax, нет, — радуется А., решив, что ему наконец удалось поставить своего противника в безвыходное положение. — Ну, если стены нет, то беги в том направлении!

— И побегу, — невозмутимо заявляет Б.

И бежит… Пробежав несколько шагов, он, естественно, наталкивается на стену и останавливается, потирая ушибленный лоб.

А., предвкушая победу, посмеиваясь, приближается к нему.

— Ну, как? — произносит он с торжествующим видом. — Что ты теперь скажешь? Существует эта стена или нет?

— А что, собственно, произошло? — невозмутимо отвечает Б. — Да, я почувствовал удар. Но ведь это было мое ощущение. Да, я почувствовал боль. Но и боль — мое ощущение. Нет, никакой стены не существует…

Вот тот неуязвимый замкнутый круг, против которого бессильны какие угодно логические рассуждения и в который при желании можно включить любые факты.

Именно таким «заколдованным» и на первый взгляд непробиваемым «замкнутым кругом» защищена и религия.

Однако система религиозных представлений только при поверхностном рассмотрении может показаться неуязвимой.

Оказывается, у «замкнутого круга» религиозной логики все же имеется одно уязвимое место. Должно быть, многим знаком шуточный парадокс: может ли бог создать такой камень, который он сам не может поднять?

Если нет, — значит, он не всемогущ, ибо есть задача, которую он не способен решить, а если — да, тем более он не всемогущ, так как не может поднять камень.

На первый взгляд — остроумная шутка, и только. Однако, если разобраться поглубже, это довольно серьезный сигнал о неблагополучии в логических построениях религии, они оказываются не столь уж непогрешимы.

В свое время с аналогичным парадоксом столкнулись математики в области теории множеств и уделили много внимания его анализу. Мы не будем сейчас вдаваться в хитроумные детали теории множеств и приведем парадокс, заинтриговавший математиков, в его житейском варианте.

Одному брадобрею разрешили брить тех, и только тех, людей, которые не бреются сами. Таким образом, множество всех людей на Земле оказалось разделенным на две категории: тех, кто бреются сами, и тех, кто сами не бреются.

А теперь зададимся вопросом: к какой из этих категорий относится сам парикмахер? Если он сам себя брить не будет, то попадет в число тех, кого он должен брить…

Но если он сам себя побреет, то окажется среди тех людей, которых он брить не должен…

Почему же возникает столь странная ситуация? Ученые пришли к заключению, что подобные парадоксы могут появляться в тех случаях, когда мы пытаемся рассматривать с логической точки зрения объекты, наделенные слишком обширными свойствами. В математике, например, это множество всех существующих множеств, в нашей истории с брадобреем — множества всех людей на Земле, которые бреются, и всех, которые не бреются, а в парадоксе с камнем — всемогущество бога.

Какой же вывод можно сделать из всего сказанного?

В истории с брадобреем он совершенно очевиден: парикмахера, удовлетворяющего предъявленным условиям, просто не может существовать.

К аналогичному заключению мы должны прийти и в парадоксе с камнем: видимо, уже сама по себе идея всемогущества внутренне противоречива, а значит, и неправомерна. То же самое относится и к другим «всеобъемлющим» качествам, которыми наделяет бога религия. При этом очень важно выяснить, где лежат истоки тех противоречий, которые разрывают замкнутый логический круг религиозных построений и доказывают их ложность и несостоятельность.

Путь к выяснению этих истоков указывает нам еще одна остроумная притча Дени Дидро.

— Всю жизнь я был атеистом и не покладая рук боролся с религией, рассказывает Дидро, — но однажды я умер, и тут, к моему ужасу, выяснилось, что бог есть.

Я оказался на небесах, в божественной резиденции и увидел длинную вереницу людей, ожидающих своей очереди для личной беседы с самим господом богом, А уж он решит — кого в рай, кого в ад,

Я тоже занял очередь, — продолжает Дидро, — а так как ожидать предстояло долго, я присел неподалеку на берегу небесного ручья и горько задумался. И было от чего расстроиться — ведь я оказался в весьма незавидном положении…

Так он сидел и предавался своим невеселым мыслям, как вдруг рядом с ним опустился на землю маленький старичок с большой белой бородой.

— Что это ты пригорюнился? — участливо спросил старичок.

— Да как же мне не горевать, — отвечал Дидро. — Я был атеистом и сражался против бога, а теперь, когда я умер, оказалось, что бог существует. И теперь он, конечно, отправит меня в ад.

Тут старичок поднялся во весь рост и сказал грозным голосом:

— Да, я и есть бог, и я действительно отправлю тебя в ад.

— Ах, вот как! — возмутился Дидро. — Значит, твои служители там на Земле лгут, когда утверждают, что ты всемогущ, всеведущ, всеблаг, что ты и добр и справедлив, что все в мире совершается только по твоей воле…

— Все так и есть, — приосанился бог.

— Ах, так? — снова воскликнул Дидро. — Значит, ты все время знал, что я атеист? Почему же ты не просветил меня, не явился мне, чтобы убедить в своем существовании и обратить в свою веру? Ждал, когда я умру, чтобы отправить меня в ад? Где же в таком случае твоя хваленая доброта? Да нет, ты сам сделал меня неверующим — ведь все свершается по твоей воле. Сам сделал атеистом и сам хочешь за это наказать. И это называется справедливостью?

И бог был так смущен этой тирадой, что ему не оставалось ничего другого, как возвратить Дидро обратно на Землю.

В этой остроумной новелле великий атеист необычайно метко отразил противоречивость религиозных представлений о боге как мудрейшем и безупречном верховном творце и правителе всего существующего…

И в самом деле, в истории человечества можно найти великое множество примеров вопиющего несоответствия между тем, как должно было бы быть, если бы бог действительно существовал и обладал всеми теми свойствами, которые ему приписываются, и тем, что происходило в реальной действительности. Социальное неравенство и несправедливость, бесчисленные войны, рабство, расовая дискриминация, голод, болезни — вот далеко не полный перечень тех бедствий, которые явно не вяжутся с высшей мудростью, добром и справедливостью.

Из притчи Дидро следует и другой важный вывод.

Противоречивость религиозных представлений особенно отчетливо проявляет себя тогда, когда они сталкиваются с реальной действительностью, с практической жизнью людей. В том, что это не простая случайность, а глубокая закономерность, нас еще раз убеждает весьма поучительное продолжение другой, уже известной нам притчи Дидро об идеалисте и материалисте.