Юрий Ларичев - Русь и вера

Что описывается числом, то можно сконструировать в виде машины. В пределах рассудочной формальной логики. Создать же что-либо сложнее самого себя запрещает теорема Гёделя. Интуицию и парадоксальность подсознания, душу и Бога пытаться описывать числом бесперспективно. Математик, например, взвоет, услышав о тождестве нуля и бесконечности. Не примет он и одновременное тождество и подобие. Любая машина остолбенеет и зависнет перед парадоксом. Но когда-то Пифагор ляпнул: «Всё есть число», и люди до сих пор повторяют. А ведь Пифагор имел в виду под этим «всё» только материальное, да и то сильно преувеличил. Попробуй-ка оцифровать любовь или совесть. Число не есть Бог. Число – это количество чего-то, что можно посчитать. И не более того. И когда множество становится Единым, а ноль отождествляется с бесконечностью, число исчезает за ненадобностью.

С другой стороны, чистому гуманитарию в философии делать нечего, ибо «Не геометр да не войдёт». Написано Платоном на вратах его академии. Отличай философию от умения пространно говорить общими фразами.

Всё предельно ясно только дураку. И он много судит. Чем выше человек, тем больше в нём сомнений, тем меньше говорит. Мудрецы молчат. О Боге вообще правильнее всего молчать. Когда же мудрецы решаются заговорить, они невольно спускаются на уровень слушателей и говорят понятным им языком аналогий. Любая аналогия бледна перед истиной. Слушатели же воспринимают аналогии буквально, поэтому с удовольствием берутся судить мудрецов и комментировать пророков. Приверженцы разных религий воспитаны в основном на комментариях (вторичных объяснениях, «свидетельствах» и пр.).

Согласно теореме Гёделя, человеку никогда не понять и не увидеть более высокую сложность. Поэтому каждый полагает себя умнее других. Тех, кто ниже, он видит, а тех, кто выше, не видит, поэтому каждый находится на вершине собственной пирамиды самомнения. Никто не обижен умственной обделённостью, никто не удручён собственной духовной никчемностью: в этом и заключается божья справедливость голографического устройства духовной иерархии.

Не человек делает открытие (поняв что-либо сложнее себя самого), а более высокая сложность нисходит до него, погружает в себя, поднимает его и одаривает откровением.

Люди различаются уровнем развития, находятся на разных витках вихревой спирали сложности. Кто-то выше, а кто-то пониже. Сложного человека не понять, но всегда хочется о нём судить. Теорема о неполноте Гёделя гласит о невозможности объективного суждения простоты о сложности. Не суди того, кто сложнее тебя, полезнее попытаться понять его.

Переоценив высоту своего потолка и подпрыгнув, набиваешь себе шишку мудрости.

Гуляя по парку, я увидел бомжеватого на вид мужичка, тщательно красящего зелёной краской мусорный бак. Его старание и увлечённость процессом выдавал по-детски высунутый язык. Удивляло же то, что он вдохновенно красил прямо по грязи с песком. Зрелище производило впечатление, мягко выражаясь, человека не совсем в себе. Поэтому и запомнилось.

Знакомые мне сказали, что этот мужичок – профессиональный художник, он просто подхалтуривал в парке на свежем воздухе.

Позже случай привёл меня на его выставку, где он присутствовал в хорошем костюме и с тщательно выбритой довольной физиономией. Картины его действительно хороши и заставляют постоять перед ними.

Понять и тем более судить о его парадоксальности не берусь. И тебе не советую, даже если ты самый выдающийся психолог. Научись принимать человека таким, каков он есть.

Прошёл год или два. Сегодня я молча шуршал опавшими листьями в парке. И увидел тот мусорный бак. С улыбкой вспомнил того художника и его высунутый язык. Краска на других баках давно облезла, а этот сверкал прямо-таки издевательской улыбкой как новенький.

Удивителен мир.

Рассказывали: до войны из Буковины, где я живу, (бывшей Австро-Венгрии и тогдашней Румынии) мужички в поисках лучшей жизни переплывали Днестр и сразу же попадали в лапы советским пограничникам и чекистам на допрос. Нарушителям границы неоднократно задавали один и тот же вопрос: «Ваша фамилия?!», на что те упрямо начинали повторять свой рассказ о жене, детях и прочих родственниках. Это недоразумение происходило оттого, что слово familie по-немецки и по-румынски означало «семья», буковинцы просто не понимали вопроса. По-буковински же семья– родина(звучит – «род ына»).

Русское слово «семья» – семя, семь Я. Другие же славяне говорят по-разному: rodzina(поляки), rodina(чехи и словаки), породицу(сербы), obitelj(хорваты), družina(словенцы), сiм’я(украинцы), семейство(болгары). Красивые слова. Мы видим сходство понятий «семья» и « родина». Язык точно передаёт смысл.

Всему начало и исток истины – Род . Человек живёт при Родев природе. Человечество идентифицируется по роду своему. Порода – по роду. Насельники – население; где сели, там и сидят, ведя оседлый образ жизни. Кочевников, гастролёров, бродяг и гастарбайтеров вряд ли можно назвать населением. Народ – народившиеся в роду. Наш он– nazion(итал.), nation(«нация» фр., англ.). Иноземное слово «нация» произошло от славянского, и мы – русские, украинцы и болгары – искажаем своё сознание чужим словом. Другие же славяне остались при своём: народ(сербы), naród(поляки), národ(словаки, чехи), narod(словенцы, хорваты). Теоретики же по так называемому национальному вопросу изобрели кучу понятий: нация, национальность, народность, этнос, этническая общность. Цитировать из словарей и энциклопедий этот винегрет не буду. Каждое из понятий неконкретно и противоречиво. Теоретики и политики сами путаются в них и занимаются их подменой. Ведь со словами можно обращаться как картёжный шулер с картами. В такой мутной воде понятий легко подогнать теорию под текущую политику.

Чем больше всяких «экспертов», тем меньше понимания происходящего. Тасованием слов можно натворить многое, но стерпит ли это Род? Или всё равно утвердится изначальный смысл? И вот, куда ни глянь, везде обострился пресловутый национальный вопрос. Если жизнь не хочет ложиться под теорию, может быть, теория неверна?

Каковы критерии различения «наш – не наш»? Можно ли, например, различать народы по культуре? Наверное, можно. Но посмотри на конкурс песни «Евровидение». Ты кого-нибудь отличил бы, если б тебе не объявляли исполнителей? Однообразная американо-европейская скука. Все на одно лицо. И наши «косят» под европейцев. Несмотря на культурный «стандарт», европейцы всё-таки отличают своих от соседей: немец с французом принадлежат к разным народам и предпочитают свои обычаи. Потому что песни пресловутого шоу-бизнеса отнести к культуре можно только условно, как, впрочем, и большую часть продукции ТВ. Когда телеэкран заполняется сплошь полицейскими, культура в своём развитии достигает предела своего беспредела. В отличие от европейцев не потеряли самобытность индусы, китайцы, японцы и многие другие. Музыку южноамериканских индейцев ты всегда отличишь. Самобытная культура любого народа тебя будоражит какой-то мистической таинственной подлинностью. Гробить национальные культуры идеей пресловутого стандарта и глобализации может придти в голову только культурному плебею – гарвардскому технологу, обслуживающему интересы нескольких правящих миром «семей». Для тех, кроме денег, нет в этом мире ничего святого.